— Конечно, — сказала я, наблюдая, как Генри отъезжает от тротуара, увозя Малачи прочь от меня. — Отличная идея, потому что Мазикины могут охотиться за кем-то из наших одноклассников. В какой школе ты учился до того, как… ну, ты знаешь.
До того, как ты умер.
Он нахмурился.
— Я никогда не был в школе.
— Как так?
Он никогда не рассказывал о своей жизни до того, как стал Стражем. Впрочем, Генри тоже отмалчивался, и мне не хотелось совать нос в чужие дела. Но если он собирался присоединиться ко мне в школе, я должна была знать, что он не причинит больше неприятностей, чем пользы.
— Ты вырос в те времена, когда ещё не было школ или что?
— Нет, я вырос в месте, где нет школ вообще.
— И где же это?
Он посмотрел мне прямо в глаза.
— Я вырос в Элизиуме.
У меня отвисла челюсть.
— Аа?
Джим вцепился в лямку своего рюкзака.
— Как ты думаешь, что происходит с теми, кто умирает в детстве? Или в младенчестве?
— Я никогда об этом не задумывалась, — тихо сказала я. — Так значит, ты умер… совсем маленьким?
— Точнее я родился уже почти мёртвым, — гулко ответил он. — Я прожил всего несколько минут, достаточно долго, чтобы узнать имя, и на этом всё. А потом я вырос в Элизиуме с кучей других детей, таких же, как я. Они отпускают нас, когда мы достигаем зрелости, и мы остаёмся… такими. Навсегда, — он указал на своё тело, а затем поднял голову. — Я умею читать. Держу пари, что смогу не отставать.
— Хорошо, — пробормотала я, отбрасывая миллиард вопросов, которые хотела задать ему на этот счёт. — Нам лучше пойти, иначе мы опоздаем.
— Всё утро только и говорят о ситуации, произошедшей в лагере бездомных, — объяснил он, когда я выехала с подъездной дорожки. — Был найден только один выживший. Женщина.
— Сколько ей лет? — спросила я.
Неужели Харриет всё-таки выбралась оттуда? Или это была официантка? А может быть та женщина, которая путешествовала со своим парнем из Мэна? Или Мазикин?
— Не говорят. Она в критическом состоянии, и в новостях сказали, что полиция надеется допросить её о том, что произошло сегодня, так как она единственный выживший свидетель.
— Сколько погибших?
Моё сердце бешено колотилось. А мозг был переполнен расчётами.
— Четверо. Генри сказал, что убил двоих из арбалета. Не считая тебя, конечно.
Я остановилась на светофоре и быстро втянула воздух через нос, впитывая в себя воздействие крошечной издёвки Джима.
— Я убила двоих, кажется.
— Так он мне сказал. Так что убитых людей не было.
Я крепко сжала руками руль.
— Наверное. Мы не знаем, сколько Мазикинов было в этом рейде, как и не знаем, удалось ли им утащить кого-нибудь из лагерных.