Впрочем, Эля все же сняла их и, забравшись с ногами, умостилась больше у меня на коленях чем на лавочке. Шустрый парнишка принес нам плед, а через пару минут и по кружке глинтвейна, исходящего паром и волшебными ароматами.
– Хорошо, – блаженно вздохнула Эля.
Действительно хорошо. Лавочка теплая, прижавшаяся ко мне девушка мягкая и нежная, а глинтвейн, попав в организм, начал разносить по телу приятную легкость.
– Как так получилось, что ты до сих пор не научился кататься на коньках? В Африке жил?
– Не в Африке, – с улыбкой мотнул я головой. – И долгие зимы, и каток неподалеку в моем детстве были, просто начало карьеры фигуриста как-то не задалось. Генка решил провести обучение экспресс-методом. Все закончилось разбитым носом и аллергией на скользкие поверхности.
– Как ты вообще выжил с таким-то другом?
– С трудом, – снова улыбнулся я, вспоминая некоторые моменты своего детства. – Отца у меня не было, так что Баламуту приходилось отдуваться за двоих. Он ведь первым всему учился. И плавать, и на велосипеде ездить.
– Даже боюсь спросить, как прошло обучение езде на велосипеде, – с искренним сочувствием сказала Эля.
– Ничего так, правда, после этого я перестал верить Гене на слово. Он клялся, что будет бежать рядом со мной. В итоге я лишь через минуту понял, что Баламут так и остался на старте. Стоит, сволочь такая, и ухмыляется.
– И ты упал? – с беспокойством за маленького Никитку спросила Эля.
– Упал, конечно, но ничего не отбил, так что на велик у меня аллергии нет. Лучше скажи, как ты научилась так лихо гонять на коньках при беловодских-то зимах?
– Отец научил, – грустно вздохнула Эля. – Еще до того, как мы переселились в Китеж. Да и мама участвовала. Она в детстве занималась фигурным катанием.
Не самый удачный поворот разговора. Мне только знакомства с родителями не хватает. То, что они у нее есть и живут в Городе, я уже знал.
В некоторых случаях женщины и без магических способностей дадут фору любому менталисту.
– Не напрягайся ты так. Я и сама с ними редко общаюсь, не то что тебя знакомить.
Опять не тот поворот, но ей явно было нужно выговориться.
– Все так плохо?
– Не скажу, что чувствую себя брошенной, но как-то все неправильно и обидно. Мы переехали сюда, когда мне было двенадцать. Отца пригласили как специалиста по компьютерным сетям. Именно он стоял у истоков местного Интернета. Дали небольшую квартиру, но беда в том, что в Городе дешевых мест попросту нет. Отец сразу закопался в работу, а вот мама не выдержала испытания Китежем. Может, если бы нашла работу, все было бы иначе, но ты сам видел центр Города и его роскошь. Мама быстро поняла, что даже такой ценный специалист, как отец, все равно находится внизу пищевой цепочки. Папе стоило сразу увезти нас на Подол, но духу не хватило перечить маме. Она успела обзавестись подружками, причем сплошь сидевшими на шее богатых мужей. Отец из кожи вон лез, чтобы обеспечить все ее запросы, но эти самые запросы уже разрослись до такой степени, что финал семейной драмы был предрешен.