Я выпил, затем показал на Стенли, который выглядит не лучше, а даже хуже меня, и спросил:
— Его не лечишь?
— Он вылечен, — ответил медведь. — Сотрясение мозга вправлено. Разбитое лицо само заживёт. Лечить не требуется.
Ну да, разбитое лицо на скорость ходьбы не влияет. И разбитая голова тоже. Андрюха нехило так надавал Стенли по роже, прежде чем понял, что тот потерял память. Ситуация была не самая лучшая и требовала быстрых решений. Заехать в морду гораздо надёжнее, чем пытаться донести до человека что-то словами. Стенли, если можно так сказать, сильно повезло. Я мог просто пристрелить его.
— На дорожку присядем? — спросил Андрюха.
Угрх, пожав могучими плечами, ответил:
— Раз просишь — значит присядем. Эта ваша традиция мне по душе.
Только сейчас я понял, что топчаны, стол и табуреты-пеньки были здесь до нас. Пещера часто используется. Интересно, кто ходит по этой тропе? Ни Угрх, ни Андрюха, ни тем более потерявший память Стенли, на этот вопрос ответить не смогли. Угрх сказал, что по тропе ходят все. Андрюха пожал плечами. Стенли промолчал. Посидев на дорожку, мы отправились в путь. Навстречу неизвестности…
Я проклинал всё. Горы, нависающие со всех сторон молчаливой стеной. Ущелья, с их туманной неизвестностью. Наёмников, устроивших на нас охоту. Светлое будущее и Власова, по причине которых мы тут оказались. Небо, проливающее на нас тонны воды. Одежду, промокшую в первые минуты. Ботинки, которые не подходят для похода по горам. Винтовку и рюкзак, от которых в теле быстро накопилась усталость. И ядовитого шквора, потому что рана на шее постоянно чешется. Только один плюс — чешется, значит заживает.
На преодоление тропы потребовалось почти пять часов. И это были самые лёгкие пять часов. Я об этом ещё не знал и продолжал слать мысленные проклятия.
По тропе мы обошли огромный горный массив, постепенно спустились в узкое, в среднем метров сорок шириной, ущелье и двинулись по нему. Небольшой ручей, бегущий по ущелью, неприятностей не доставляет. Растительности по минимуму. Везде камень. Из ущелья не выберешься при всём желании. Справа и слева высокие стены. Вертикальные, по большей части, а порой и нависающие. Увидеть, где заканчиваются эти стены, не позволяет туман. Проклятый дождь…
Угрх остановился и поднял правую лапу. В левой он несёт своё деревянное копьё. Толку от такого оружия мало. Коготки медведя намного серьёзнее будут.
Мы остановились и взяли скрытое туманом ущелье на прицел. Видимость ограниченна пятьюдесятью метрами.
— Кто-то идёт, — сообщил Угрх. — Насекомое.