— Красота.
— Извините, вы что-то сказали?
— Нет.
Странная женщина, сидевшая рядом со мной, видимо услышала, что я сказал вслух. Она посмотрела на меня с неким омерзением, а после закрыла свои глаза повязкой для сна. Увиденный красивый закат я захотел сфотографировать, поэтому полез в портфель, лежавший под моими ногами. У меня был простой квадратный пленочный фотоаппарат с зарядом на тридцать две фотографии. Похвастаться я не мог данным аппаратом, однако он делал хорошие фотографии в отличном качестве.
Пытаясь найти фотоаппарат в одном из карманов моего горного рюкзака, я услышал звук удара, такой глухой, как будто что-то влетело в окно самолета. Сглотнув слюну, я поднял голову вверх, увидев в окне ворона.
— О Господи! — теперь я не сомневался в том, что сказал вслух.
Я приблизился так близко к окну, что кончик моего носа касался прохладной поверхности стекла. У ворона временами сотрясало правое крыло. К моему большому удивлению, ворон все еще был жив, я прекрасно видел, как двигались его глаза. В какой-то момент, на груди ворона, начал появляться некий символ. Он появлялся, будто кто-то рисовал его в реальном времени. Как только символ появился, он начал приобретать некое красное свечение, после чего, я мог видеть то, как мелкие частички горящего пепла кружатся вокруг этого символа. Этот символ выглядел примерно так:
Черт возьми, быть не может, чтобы это было все наяву! Я не мог отвезти глаз от горящего ярко красного символа, который с каждым новым вдохом становился все четче, и выразительней. Я смотрел на него, как прикованный или загипнотизированный человек, забыв о чувстве воли и силе, которые обычно помогают противиться гипнозу. Наконец, то ли в силу обмана зрения, то ли в силу сильного ветра, ворон начал медленно сползать с окна, после чего я уже не видел его.
Я быстро развернулся, чтобы посмотреть на окружающих меня людей, к моему счастью большая часть людей в самолете спали, а другая часть пыталась занять себя чем-нибудь другим. Никто не слышал и не видел, как буквально несколько секунд назад ворон влетел в окно. Джейн мирно сидела на своем ряду, почитывая журнал о моде. Томи, как всегда играл в «Тетрис».
— Уважаемые пассажиры, с вами говорит капитан сегодняшнего рейса Джон Николсон. Прошу всех перевести спинки кресел в вертикальное положение, закрыть бортовые столики, и приготовится к тому, что будет немного трясти.
После сказанных слов, на борту самолета поднялась паника. Люди начали достаточно громко переговариваться между собой, а дети плакать. Начала создаваться атмосфера грядущего хаоса. Что касалось лично меня, то я не волновался так, как это всего лишь зона турбулентности. Это странно, что в течение полета, самолет может избежать данной зоны. Поэтому, чтобы не слышать раздражительных криков детей, а также чувство нагоняющей паники, я в очередной раз поднял с пола портфель, после чего нашел там любимый плеер. Когда в наушниках заиграла любимая восьмая соната Малера, я прислонил голову к окну, которое охлаждало, горячу кожу лба. Красивый закат, красивая песня, вот те два верных способа перестать чувствовать панику. На фоне заходящего солнца, я увидел, как медленно движется стая птиц, на высоте четыре тысячи метров? Пожалуй, сейчас я увидел действительно гигантское количество птиц. Тысячи, если не сотни тысяч. Красивый окрас неба, сменился на черный цвет смерти. Самолет начало трясти. С одной из полок упала белая сумочка, черт это же сумочка Джейн. Стая птиц катастрофически быстро приближалась к самолету. Я услышал звук, который быстро снял иллюзию спокойствия. Двигатели массивного авиалайнера, начинали прогреваться. Я понимал, что сейчас будет экстренное снижение.