Между тем баба Дуня осознала всю тяжесть предпринятого ею дела. Нет, она не пожалела и не раскаялась. Она лишь поняла, что повторное воспитание ребёнка даётся ей гораздо тяжелее, чем она рассчитывала; что свойственные ей от природы вспыльчивость и властность, казалось бы, умерщвлённые разрывом с сыном и перенесённым горем, на самом деле просто спали в ней, ожидая своего часа, чтобы неудержимо и имманентно вырваться наружу. Если любимые её кошечки ни в чём не могли ей прекословить, то Сучка, не вступая в противоборство, могла просто не понять — или не так понять, — чего хочет от неё пожилая женщина. Разумеется, у девочки и в мыслях не было артачиться, спорить, заявлять о своей воле и своих желаниях. Она ещё не умела вести себя своевольно, приученная с детства к жестокому принуждению. Однако недостаток знаний жизни, общая неразвитость интеллекта, узкий и ограниченный круг понятий ребёнка приводили к тому, что она именно не всё понимала или понимала неправильно, отчего баба Дуня нередко еле успевала сдерживать выплеск раздражения.
С удивлением подмечая в себе эти порывы и зная по опыту, что следование им хотя удобно и приятно, однако же опасно и деструктивно в межличностных отношениях, она вступила в настоящее противостояние разума с характером, перераставшее временами в нешуточные внутренние сражения. Впервые в жизни ей пришлось, уже на старости лет, учиться сдержанности и самоконтролю.
Однажды баба Дуня обратилась к руководству детского дома с просьбой отпустить девочку с нею в зоопарк. Ей ответили согласием, поскольку понимали (да она и не скрывала), что женщина намерена удочерить ребёнка. День был ясный и солнечный, обещавший получение удовольствия от намеченной прогулки. Городской зоопарк представлял собой довольно обширное пространство в лесной зоне, включавшее в себя большие вольеры с животными, перемежаемые роскошными клумбами и живописными горками с цветами. Стоял август в самом разгаре, и грусть от наступающего окончания лета, совмещённая с приятностью ласкающих кожу волн солнечного тепла, рождали удивительно прекрасное и светлое чувство радости ускользающей жизни. Вдвоём они гуляли между вольерами, сидели на лавочках, ели мороженое, и баба Дуня, давно сама не бывавшая в зоопарке, пребывала в самом растроганно-чувствительном состоянии. Она ожидала и от ребёнка подобного душевного расположения — но ошиблась.