не без этого. Ладно, переживем.
Юрий как в воду глядел — оба получили по выговору. В сущности — ничего страшного, разве что квартальной премии не будет, ну и хрен с ней.
— Ты особо не расслабляйся, — предупредил Юрий. — Помни, что ты теперь на карандаше у начальства. В течение года, пока все не забудется и выговор не снимут, жалоб на тебя быть не должно.
Раз обжегшись, Алекс решил, что теперь он будет умнее. То есть — осторожнее. Станет госпитализировать всех, кого только можно. Есть сомнения? Велкам ту хоспитал!
— Я все понимаю, — сказал заведующий подстанцией, проанализировав карты вызовов доктора Бушмакина за неделю. — Кто на молоке обжегся, тому и на воду положено дуть. Со временем это пройдет и все войдет в колею, но в целом я приветствую такой настрой. Лучше госпитализировать не по делу, чем не госпитализировать по делу.
Юрий был совершенно прав. Если привезешь кого-то в больницу без показаний, то в худшем случае выслушаешь истерику заведующего отделением по телефону. Никаких суровых административных мер необоснованная госпитализация не влечет. А вот необоснованное оставление пациента на дому… Да что там говорить, это и без слов ясно. Как гласит главный врачебный принцип, с которым Алекса познакомили еще в Братске — перебздеть лучше, чем недобздеть. Кто услышал — тот понял.
Водитель Коля иногда начинал ворчать — что-то много госпитализаций в последнее время, но Татьяна сразу же обрывала его.
— Не нравится — вали таксовать!
Таксовать Коле не хотелось. Работать на «скорой» было выгоднее. Стабильная зарплата, плюс чаевые нередко обламываются за таскание носилок. Десять суток в месяц отработал — двадцать твои. Ну и спокойнее гораздо на «скорой», таксистов часто грабят, а то и убивают. Вдобавок ко всему у Коли была нетаксисткая натура, по складу души он был не стяжателем, а романтиком-балаболом. Короче говоря, на «скорой» ему очень нравилось и валить в другое место он не хотел.
Татьяна считала себя виноватой в том, что случилось с Алексом. Так и сказала: «угораздило же меня так некстати свалиться с гриппом». Алекс на это ответил, что заболеть может каждый и нечего по этому поводу рефлексировать. Если бы, да кабы — это неверное мышление. Ну — случилось, ну — пережил, ну — буду умнее. Тем более случай был такой, что там бы и Татьяна ничего бы не заподозрила.
— Я бы почувствовала, — уверенно сказала Татьяна. — Мне бы внутренний голос подсказал бы. Он прорезывается где-то на третьем или четвертом году работы. Иной раз смотришь — вроде все хорошо, можно дома оставить, а голос свербит — вези, вези! И точно — или внутреннее кровотечение окажется, или «немой» инфаркт, или еще чего. Погоди, и у тебя такое будет.