– Только его?
– Не только. Там живёт… Обитает…
– Я знаю.
Энвер покачал головой.
– Вряд ли вы себе это представляете. Встреча с ним… Я не могу выразить словами… Это невозможно забыть! Да и не всякий способен её перенести!
Следователь кивнул.
– Не стану спорить. Сколько лет Капарелли?
– Люди, старше меня лет на тридцать, уже давно называли его глубоким стариком. Он бессменный руководитель Ордена. Никто и никогда не видел его другим.
– Вот бумага и карандаш. Напишите всё, что вы знаете о нём. Об Ордене. И о Доме. В ваших же интересах ничего не утаивать, сами понимаете…
* * *
Родителям Мишку передали, что называется, из рук в руки уже вечером. Предстоял серьёзный разговор, вот только он уже не страшил. Всего лишь слова…
Что значат они после прожитого дня? Что могут изменить?
Все ошибки, которые только можно совершить – уже совершены. И часть из них исправить невозможно.
Слёзы мамы, строгий голос папы…
Странно как-то, как будто со стороны наблюдаешь.
К чему вообще все эти разговоры о переводе в другую школу? Зачем именно сейчас? Разве нечего больше сказать?
Утро началось значительно позже положенного: ни о каких уроках не могло быть и речи. Даже мама осталась дома.
И всё равно пустота незримой тенью следовала по пятам, не оставляя мальчишку ни на миг. Выходить из своей комнаты Мишке совершенно не хотелось. Как тогда – после гибели барсика. Впрочем, не получалось и отделаться от мысли, что теперь так будет всегда.
Спрятаться бы от всего, да не получается.
Из раздумий вытащил голос мамы:
– Миш, к тебе гости.
Вот кого точно он не ожидал, так это кого-то, кто нарушил бы его уединение.
На пороге квартиры топтались Антон с Настей.
– Ма, я выйду, хорошо?
Наспех накинув куртку и шапку, паренёк выскочил в подъезд.
Первой нарушила молчание Настя.
– Привет. А мы к тебе решили зайти.
Мишка сел у стены и уткнулся лицом в ладони, чтобы никто не видел его ухмылку. Глупая фраза. Но почему-то такая тёплая. Только не достоин он этого тепла.
Ребята ведь ещё не знают об Иване Сергеевиче. О том, что произошло.
Как им рассказать обо всём?
Слёзы потекли сами собой.
– Иван Сергеевич… Это из-за меня…
Антон сел рядом и легонько толкнул друга кулаком в плечо.
– Эй, прорвёмся. Я это… Папку принёс. Настиному отцу кто-то рассказал, что там произошло. Он – ей. Ну а она – мне. Мы знаем всё.
С другой стороны от Мишки села Настя.
Паренёк продолжал плакать, и никто не решался сказать хоть слово.
Из-за двери тихонько выглянула женщина и, увидев сына, снова спряталась в недрах квартиры, боясь нарушить намечавшийся хрупкий мир в его душе.