Мы чокнулись бокалами и выпили.
— Ну, за тебя! — сказала Бонита — Ты оказывается, очень талантливый.
Угу, спаиваю и развращаю шестнадцатилетнюю девицу. Впрочем, никаких угрызений совести я не испытывал — Бонька как та Мэгги, из рассказа, сама выпрыгивает из трусов.
— Твое здоровье, — подруга призывно улыбнулась, сарафан на ее бедрах слегка задрался. Я посмотрел на ее коленки, налил себе еще.
— Как бы мне не пролить шампанское на сарафан…есть идеи?
— Одна уже пришла на ум.
— Я так и думала. Подержи, — я взял ее бокал в левую руку, Бонита поднялась в кресле и стянула с себя сарафан. Теперь она сидела передо мной в нижнем белье — Так лучше?
— Ну, если ты что-нибудь прольешь, дай мне знать, и может быть, я слизну, — предложил я.
Она щелкнула застежкой бюстгальтера, он упал ей на колени. Я тяжело сглотнул слюну — две красивые груди призывно закачались прямо просясь мне в руки.
Бонита окунула палец в бокал, и затем провела им по своему правому соску. Это точно моя одноклассница, которая вчера лишилась девственности??
Я уже не мог терпеть и набросился на нее.
— Почему от тебя пахнет алкоголем? И где ты шлялся?!?
Пробраться обратно домой инкогнито не удалось. На входе меня поймала разгневанная мать, устроила скандал. Его наблюдала вся семья и даже некоторые соседи. Особенно бесил ухмыляющийся Дэвид. Понятно, кто меня заложил. Ну подожди, стукачек!
— Гулял с друзьями! — вызывающе ответил я.
— Сейчас же к себе! И сиди там — завтра я отведу тебя к нашему священнику.
Пиздец! Попа мне еще не хватало. Не получилось с психологом, решили зайти с другой стороны?
Утро воскресения было отстойным. Уолши оказались лютеранами — кроме службы мне нужно было теперь посещать воскресную школу. Хуже всего то, что в своей прошлой жизни, я утратил свою веру. Я увидел и познал слишком много человеческого греха, чтобы верить в религию, вообще любую религию. Но мои новые родные, тем не менее, были прилежными верующими и в приказном порядке постановили ходить мне теперь в воскресную школу и на причастия.
Честно говоря, церковь святого Павла была неплохим местом. Мои опасения насчет пастора не оправдались. Священник Уоррен Нидхэм был сам молод и легко сходился с молодежью. Он был женат, и судя по разговорам прихожан, растил пару приемных детей. При церкви была активная программа для подростков, а пастырь Джо обожал каноэ и кемпинг. Сходу пообещал водить нас в походы.
Само причастие меня не сильно напрягло. Лютеране причащались лишь раз в месяц. Когда мы пришли, пастор Уоррен спросил: хочу ли я быть мальчиком у алтаря, но я ответил, что «Только если меня поставят ответственным за вино». Пастор и папа посмеялись надо мной, но мама надулась.