— Господин генерал, Мален.
От дневного сна злой, он вылез из кареты. Осмотрел людей, пошёл и каждому говорил, что тому надобно делать. Гвардейцам:
— От пыли отряхнитесь. Выглядеть красиво всем.
Максимилиану:
— Прапорщик, разверните моё знамя. Поедете сразу за мной.
Оруженосцу:
— Фейлинг, коня мне. И господа пусть приведут себя в порядок.
Епископу и брату Семиону, он с ними всё ещё в Эшбахте обговорил:
— Святые отцы, вы знаете, что делать, отсюда до города идите пешими.
Сам сел на коня, Бригитт уже вернулась к карете, Ёган помог ей сесть туда.
Святые отцы вышли вперёд и пошли по дороге, как и просил Волков.
А уже он двинулся за ними. А за ним Максимилиан с его штандартом.
После все остальные.
Не преодолели они и половину пути, как пара стражников вышла из городских ворот, загнала в город торговцев, что стояли у входа, и стали толкать тяжёлые створки. Волков знал, что так будет, горожане не осмелятся противиться пожеланию герцога.
И когда он подъехал к воротам, те были заперты, хотя мост и не поднят. А на приворотной башне уже собралось несколько стражников, и старший из них, видимо сержант, прокричал:
— Извините, господин, но бургомистр распорядился вас не пускать. Наш капитан велел закрывать перед вами ворота.
— Так ты, подлец, знаешь, кого не пускаешь? — выехал вперёд Максимилиан. — То сам кавалер Фолькоф, генерал архиепископа Ланна и полковник императора, меч Господа, опора Святого престола, паладин, гроза горцев и победитель мужиков, и что же, ты не пустишь его, негодяй?
— Уж простите меня, господин генерал, но ворота перед вами я раскрыть не могу. Герцог не велел перед вами открывать ворота.
— А перед епископом новым велел герцог тебе запирать ворота? — крикнул отец Семион.
Теперь сержант стражи молчал, смотрел вниз, но ничего ни сказать, ни сделать не решался. Боязно было человеку, с одной стороны, герцог, бургомистр и капитан городской стражи запретили ворота отпирать, а с другой стороны, там великий воин под своим знаменем со своими опасными людьми, да ещё епископ, попробуй не отопри. Тут бы всякий призадумался.
— Что же ты молчишь, добрый человек? — кричит ему брат Семион. — Неужто ты Его Преосвященство, епископа города и графства Мален, ко престолу его не пустишь?
— Не знаю я, что делать! — кричит в ответ стражник. — Не велено господина фон Эшбахта пускать…
— Так ты его и не пускай, ты только епископа пусти…
— Так тогда и Эшбахт проскочит. Я лучше сейчас за ротмистром пошлю. Пусть он разбирается.
— А ну стой! — первый раз рявкнул сам епископ. Рявкнул звонко и грозно, такой голос как раз хорош будет проповеди читать, в самых дальних уголках церкви его все расслышат. — Стой, нечестивец! Велю тебе сначала ворота мне открыть, а уже потом бегать за своими начальниками. А не откроешь, так отлучу тебя и жену твою на год от церкви за неуважение к сану святому, отлучу под тяжкую епитимью. Уж жена твоя тебе благодарна за то не будет. Отворяй мне двери, безбожник, немедля, а уже потом бегай за своими начальниками.