Вот что такое пудреница в умелых руках. Стоило извлечь ее, и тетя Надя не обделила своей радостью даже меня. Затем она щелкнула пудреницей, бросила ее в сумочку, вспорхнула с кресла, оправилась перед зеркалом в прихожей, чмокнула матушку мою в щеку, а меня потрепала по плечу и исчезла, оставив в квартире сложный аромат французских духов.
Папа мой, Георгий Карпович, довольно часто стал бывать за границей, а один раз вывез и матушку мою, правда, не в Париж, а в Будапешт, но все равно это явилось ощутимым ударом по самолюбию тети Нади. У них с Алешечкой совместная поездка за границу, да и то туристская, была запланирована после приобретения автомобиля. А у нас автомобиль уже «ржавел», как выражалась мама, под окнами. Мало-помалу тетя Надя притихла, зауважала маму, а папу принялась превозносить до небес. Меня же она как не терпела раньше, так и продолжала не терпеть. Чем-то я ее не устраивал. Я, правда, не слишком страдал от этого, мне даже обидно было за прежнюю тетю Надю: вдохновенную, занозистую и подковыристую. В сравнении с той, нынешняя тетя Надя походила на дерзкого ученика, поставленного на свое место здравомыслящим коллективом.
Не заладилось что-то и в ее отношениях с дядей Алексеем. Знакомые тети Нади засекли его в ресторане гостиницы «Европейская» с молодой женщиной — судя по форме, стюардессой. Тетя Надя сильно испугалась. Чего в ней недостает? Уж она ли не угождала Алешечке? Иные жены картошку-то сварить не умеют, сидят в барах нога на ногу, сигареты покуривают, а в ее доме и чистота, и обед-то подан на стол в свое время, и за внешностью-то своей и фигурой она следит — чего еще-то?..
Матушка моя посоветовала тете Наде не пороть горячку, вести себя осторожно, не доводить дело до категорического выяснения отношений. В конце концов, нет универсального принципа, по которому строится семья — каждая существует в определенных обстоятельствах и по-своему выходит из затруднительных положений. А что до остального… то ведь и тетю Надю никто не обязывает вести монашеский образ жизни.
Тетя Надя лишила дядю Алексея карманных денег (я думаю, что он и не заметил этого, так как давно приучен был заначивать часть премиальных и прогрессивных — это я от Бориски знал), не отпускала от себя ни на шаг, распустила слух, что ее домогается какой-то знаменитый дизайнер в художественно-оформительском комбинате, где тетя Надя работала оформителем заказов.
Особенное раздражение в этих обстоятельствах вызывало и у нее, и у мамы поведение дяди Николая. Если бы он привозил из-за границы не снаряжение для геологических изысканий, о чем обязано позаботиться государство, а те вещи, которых днем с огнем не сыщешь в наших магазинах, тетя Надя, полагаю, показала бы Алешечке, где раки зимуют — и в самом деле подцепила бы какого-нибудь знаменитого дизайнера, если, конечно, они водятся у нас, в чем, говоря откровенно, я сильно сомневаюсь. Да и какой заработок у н а ш и х дизайнеров? Не за прилавком же мясного отдела гастронома они стоят, не бензин же отпускают на бензоколонке…