Домодедов, многозначительно крякнув, берет мой паспорт и нарочито долго рассматривает мою фотографию. Затем, словно спохватившись, что заставляет ждать, отрывает корешок одного билета и кивком предлагает Насте войти в кинозал. Вот мерзавец! Но Настя не уходит, она не из тех, кто бросает товарища в беде. Комом, готовым взорваться в любое мгновение, во мне зреет возмущение.
Домодедов показывает кому-то паспорт и спрашивает, моя ли в нем фотография. Это уж настоящее глумление. Я выхватываю паспорт из волосатой, короткопалой руки Домодедова. Если он осмелится задержать меня, я за себя не ручаюсь.
Из-за спины этого сатрапа возникает Полуянов. Теперь полная хана. Припомнит мне сейчас военрук «Чайный домик», отыграется на мне.
Полуянов наклоняется к правому уху Домодедова и что-то шепчет, затем легонько подталкивает меня в зал. Мы входим и занимаем свои места. Мне очень стыдно перед Настей. Ей и самой, должно быть, нехорошо.
Полуянов садится двумя рядами впереди нас. Какие у него усталые плечи, да и весь он блеклый какой-то, неухоженный. Говорили, что у него умерла жена, от рака как будто, и теперь он живет один, даже детей у него нет — ни сына, ни дочки.
Я решаюсь взглянуть на Настю. Она, посмеиваясь, наблюдает за Домодедовым. И неожиданно я вижу его ее глазами — совсем не страшный, смешно пыжащийся и по-своему даже обаятельный человечек.
И тут в зал входит она — девушка с Больничного острова. Капюшон откинут на спину. Глаза рассеянно блуждают по рядам. В легких сумерках зала девушка выглядит еще прекраснее. И неожиданно наши взгляды встречаются. Что-то изменилось в ее лице — вот вам крест. Она узнала меня. А я сижу рядом с Настей — влип. Каким, должно быть, жалким выгляжу я сейчас…
Фильм начался, но я почти не воспринимаю ничего из того, что происходит на экране. Как мне надо вести себя, когда фильм кончится, посмотрит ли еще раз на меня девушка в черном пальто, и если посмотрит, то какими глазами? И как мне вести себя с Настей на улице?.. А Полуянов?.. Как он отреагирует на все, что, конечно же, заметит?.. Впрочем, на Полуянова наплевать.
Кадры впечатляют, актеры — лучше не надо, особенно Сильвана Пампанини, но содержание фильма по-прежнему не доходит до меня. Я ощущаю только, как стремительно летит время…
Фильм кончается. Открываются сразу три выхода, и зрители тесной толпой валят наружу, в темноту и в свежесть. Чуть впереди, усмехаясь в прокуренные до желтизны усы, передвигается Полуянов. Стыдясь чего-то, украдкой я выискиваю взглядом девушку с Больничного острова. Вон она — пробирается между рядами, вся озабоченная тем, чтобы не задевать сиденья, но что-то подсказывает мне, что она все-таки не упускает меня из виду. Девушка выбирается из рядов перед нами и, горделиво вздернув носик, выходит на улицу. Вся ее повадка как бы уличает меня в чем-то — мне кажется так.