— Уэлсли упрям как бык, — одобрительно заметил Шарп, — и никогда не упустит удобного случая.
— Наверняка он уже в Англии?
— Отплыл в прошлом году, — ответил Шарп. В соответствии со своим высоким рангом сэр Артур возвратился в Англию на «Трайденте» — флагмане адмирала Рейнера.
— Там ему придется поскучать.
— Поскучать?
— Наш суровый капитан Кромвель прав. Британия не может противостоять французам в Европе. Возможно, на задворках мира сэру Артуру и нашлась бы работа, но не на континенте. Французская армия, Шарп, — это целая орда, британцам до нее далеко. Их армия не зависит от арестантов, неудачников и пьяниц. Французы набирают рекрутов.
Шарп усмехнулся:
— Этим арестантам, неудачникам и пьяницам удалось поджарить вам перышки.
— Не стану отрицать, — нисколько не обиделся Полман, — но им не устоять перед громадной армией Наполеона. Никому не устоять. А когда французы озаботятся постройкой настоящего флота, друг мой, весь мир запляшет под их дудку.
— А вы? — спросил Шарп. — Где будете плясать вы?
— Возможно, в Ганновере, — пожал плечами Полман. — Куплю большой дом, набью его девками и буду себе посиживать у окошка. Или поселюсь во Франции. Француженки самые аппетитные, Шарп. Главный урок, который я извлек из этой жизни, — все бабы любят деньжата. Как вы думаете, почему леди Грейс вышла замуж за лорда Уильяма? — Германец мотнул головой в сторону шканцев, где ее светлость прогуливалась в сопровождении служанки. — Кстати, как продвигается ваша военная кампания?
— Какая кампания? — буркнул Шарп, не желая понимать намеков.
Полман рассмеялся:
— Тогда, может быть, позволите пригласить вас на ужин?
Шарп и сам знал, что одержим леди Грейс. С думами о ней он засыпал вечером и просыпался поутру. Она казалась такой неприступной, такой бесстрастной и нелюдимой, и это делало одержимость Шарпа еще сильнее. Ее светлость разговаривала с Шарпом лишь однажды и, когда Шарп пытался спросить ее о чем-нибудь во время ужина, надменно отворачивалась.
Шарп думал о леди Грейс постоянно, все время высматривал ее на палубе, одновременно стараясь не выдать своих чувств. Думы о предмете страсти заполняли пустые часы плавания. Попутный ветер наполнял паруса «Каллиопы», и каждый день лейтенант Тафнелл докладывал о продвижении конвоя вперед: семьдесят две мили, шестьдесят восемь, семьдесят.
Несмотря на сухую и солнечную погоду, корабль, казалось, гнил изнутри. Вода проникала сквозь щели орудийных портов нижней палубы. Палуба, на которой жил Шарп, никогда не бывала сухой, да и вся «Каллиопа», как бы ярко ни палило тропическое солнце, сочилась гнилой вонючей жидкостью, кишела крысами и покрывалась плесенью. Матросы постоянно откачивали воду при помощи четырех корабельных помп, но ее все прибывало. По деревянным желобам вода попадала в трюм, откуда низвергалась за борт, и так без конца.