Всех, кто был старше четырнадцати лет, размещали на втором этаже — попал туда и я.
Моим заселением занимался Бернард. И не было ни единого намёка на то, что он хоть каким-то образом связан с Архитектором, Беном Баумом или медсестрой Хлоей — ну совершенно невозмутимый вид. Такой выдержке можно было только позавидовать. Да и в мою голову лезть он тоже не пытался.
Короче говоря, меня заселял самый обычный Бернард, каким его знали все.
В каждой комнате жили по четыре ученика. Для меня место нашлось в двух комнатах. В одной из них, самой крайней по коридору, уже находились двое парней на год помладше и увалень Гудьер из моего класса. А вот в другой, соседней, комнате обнаружились только очкарик Клиф Хинниган и Пьер Латье, длинноносый худой блондин, сосед Ральфа Купера по парте.
Не самая плохая компания. Главное — сразу заткнуть Хиннигана, чтобы не болтал лишнего.
— Я так и знал, — расплылся Хинниган в улыбке, когда увидел меня, Чезаро и Бернарда на пороге комнаты.
Моя кровать стояла у окна, я бросил на неё сумку с учебниками и оглядел комнату. Ничего лишнего: четыре узких кровати, четыре тумбочки, два платяных шкафа, два рабочих письменных стола, четыре стула, на потолке — скромная стеклянная люстра, синие портьеры на окнах.
Возле кровати Хиннигана висел плакат со списком учебной литературы и расписанием, а вот другие плакаты явно принадлежали не Хиннигану.
Над обоими письменными столами были прикреплены штук пять изображений девушек – все исключительно блондинки – в манящих позах и откровенном одеянии: чулках, кружевном белье и корсетах. На внутренней стороне входной двери тоже висело изображение девушки-блондинки, но уже без бюстгальтера…
Увидев, что Бернард глянул на дверь, Латье покраснел.
Но камердинер бросил лишь:
– Располагайтесь, мистер Ринг. Приятного проживания. – И с равнодушным видом удалился.
Секретарь, конечно же, остался торчать в комнате и наблюдать.
Хинниган и Латье с недоумением переглядывались и ждали, когда секретарь уйдёт. И то, что уходить он не собирался, они поняли только минут через десять напряжённого молчания и переглядывания.
Очкарик вздохнул, наверняка, уже пожалев, что меня заселили в их комнату — теперь со спокойной жизнью можно было попрощаться.
– Может, вы присядете, сэр? – предложил он секретарю.
– О, спасибо, — кивнул Чезаро и сел на стул у двери, положив свою неизменную тетрадь себе на колени.
При этом не спускал с меня глаз, даже когда отвечал Хиннигану.
А тот бесцеремонно плюхнулся на кровать рядом со мной и принялся в своей раздражающе-пытливой манере задавать вопросы: