Раздается сигнал домофона, и я слышу, как Макс говорит маме Кэтрин, что пришел забрать меня.
— Спасибо. Счастливого Рождества, — говорю я, когда ухожу.
Спустившись вниз, я вижу Макса, ждущего меня на обочине. Когда я вижу его, каждый чувствительный, оголенный нерв вспыхивает, и снова начинают литься слезы. Он притягивает меня в свои объятия, полностью окутывая меня, нежно гладит мои волосы и говорит:
— Все будет хорошо.
Мы долго стоим на уединенной улице. Начинает идти снег, и его хлопья мягко приземляются на нас и вокруг нас. Ухом я прижимаюсь к груди Макса, его руки крепко обнимают меня. Я слышу размеренный стук его сердца, и мое дыхание совпадает с легким ритмом подъема и падения его груди. Когда сильная резкая боль, наконец, ослабевает, я отпускаю Макса и делаю шаг назад, чтобы посмотреть на него.
— Спасибо, — выдыхаю я и пытаюсь найти правильные слова. — Мне это было нужно.
Он улыбается, и рукой в кожаной перчатке убирает снежинки с моего лица.
— В любое время, — он наклоняется и целует меня в лоб, а затем ведет нас к своей машине.
Мы едем в тишине, и когда подъезжаем к моему дому, Макс не пытается зайти внутрь, он оставляет машину заведенной и ждет, пока я возьму инициативу на себя.
— Я действительно… — я фыркаю и нервно смотрю вниз на свои руки. — Шейн и Лиам ночуют в доме его родителей, и я не думаю, что провести ночь в одиночестве хорошая идея для меня.
— О, — говорит Макс и удивленно приподнимает брови. — Хм…
Я подбираю слова, которые должна сказать:
— Макс, я была одинока всю свою жизнь. Когда я жила с папой, с родителями Трента, и даже когда была замужем, я была одна. У меня никогда не было семьи, и я не чувствовала, что она у меня есть. Но сейчас она у меня есть, и сегодня я просто хочу почувствовать, что кто-то, кто заботится обо мне, рядом. Я не говорю о сексе. Я даже не знаю, буду ли когда-нибудь готова к этому. Мне просто нужно знать, что кто-то, с кем у меня есть связь, рядом со мной.
Глаза Макса загораются, и он слегка кивает, он понимает, что я имею в виду.
— Я тут думал, насколько удобным может быть твой диван, — говорит он, разрушая напряженность витавшую вокруг нас. Он глушит машину, открывает бардачок и достает небольшой подарочный пакет. — Я приберег его на завтра, и это не значит, что ты получишь его сегодня, — говорит он сразу же, как только замечает, что я рассматриваю рождественский подарок.
— Пойдем, — зову его я, выходя из машины, и направляюсь к входной двери.
Макс идет за мной. Он снимает пальто и садится на диван.
— Ты ела? — спрашивает он.