— Хах, — дразню я. — И кто сказал, что эти мэнкейки лучшие? — я показываю кавычки в воздухе.
— Ха, это просто. Я так сказал, — мы оба улыбаемся, и тишина наполняет комнату.
— Спокойной ночи, Макс. Спасибо за то, что ты здесь. Мне действительно нужно было все, что ты сегодня для меня сделал. От еды и до твоей компании. Принесу тебе подушку и одеяло, — я иду к шкафу в коридоре и достаю несколько одеял и подушку. — Вот, держи, — я приношу их в гостиную.
— Спокойной ночи, Лили. Сладких снов.
Сегодня я отказываюсь от вечернего душа, потому что у меня просто нет сил, чтобы его принять. Я раздеваюсь, надеваю свою пижаму и заползаю в кровать. Сон манит меня к себе. Так же, как и Уэйд, мама и папа.
* * *
От сладкого запаха блинчиков мой живот урчит и будит меня ото сна. Я потягиваюсь в кровати и улыбаюсь, потому что знаю, что у меня есть друг, который, заботясь обо мне, на кухне печет для меня блинчики и ждет, когда я проснусь.
Прошлой ночью я прошла через эмоциональную мясорубку. Груз все еще в моей груди, но, кажется, он стал легче. Это как если бы я снова смогла дышать, освободив перетянутые легкие. Может пройти несколько месяцев или даже десятилетий, прежде чем я снова позволю кому-либо занять место в моем сердце.
Лежа в кровати, глядя в совершенно белый потолок, я решаю начать бракоразводный процесс в начале следующего года. Я не могу оставаться замужем за Трентом. Мне нужно разорвать с ним все связи, в том числе ту, что мы установили, когда поженились.
Я выползаю из постели и чищу зубы, прежде чем отправиться на кухню, где аромат горячих блинчиков сильнее и соблазнительнее.
— Доброе утро и счастливого Рождества, — говорю я Максу, переворачивающему блин.
Он поворачивается, улыбаясь, и когда видит меня, его рот распахивается в изумлении, а глаза округляются так, что почти вываливаются из орбит.
— О, мой Бог, — говорит он, глядя на меня.
Я все еще в пижаме и с растрепанными волосами. Я скрещиваю руки на груди и пячусь назад из кухни.
— Мне очень жаль. Я, должно быть, ужасно выгляжу, — быстро говорю я и отворачиваюсь.
— Нет, не уходи, — окликает он меня. Повернувшись обратно, я вопросительно смотрю на Макса. — Извини, у меня просто перехватило дыхание. Ты такая красивая.
Я улыбаюсь его комплименту, хотя для меня, как правило, сложно даже принять это, не то, что слышать. Но я знаю, что Макс искренен, и он имеет в виду то, что говорит. Он поворачивается обратно и продолжает готовить блинчики.
— Если мадам изволит занять свое место, я подам ей горячий шоколад, что приготовил для нее, и положу побольше зефира, который я нашел. И подам ей завтрак, — говорит он с очень богатым и необычным акцентом.