Мои родители любят ее так же, как ее родители любят меня. Мы были лучшими подругами с начальной школы. Она скромница и самый милый человек на свете, а я известна как «дочь судьи Мерфи», что означает, что меня всегда приглашают на вечеринки, и люди очень добры ко мне. Я вижу их притворство, но меня это не беспокоит. Даллас и я очень близки, и у нас есть еще несколько классных друзей, с которыми мы проводим время.
Раз уж дверь в лабораторию открыта, я захожу.
— Черт возьми, ты будешь работать? — ворчит Даллас про себя. — Глупая формула, кто тебя написал? Правильно, я.
Она хлопает рукой по металлическому столу и раздраженно хмыкает.
— Бедный стол, — говорю я, стоя у двери.
Даллас мгновенно поворачивает голову, ее губы растягивает широкая улыбка. Ее глаза расширяются, она вскакивает с места, опрокидывая стул. Даллас бежит ко мне и со всего разбега врезается в меня, чтобы обнять.
И вдруг меня больше нет в школе. Я в торговом центре, иду рядом с Даллас и своей копией.
— Он симпатичный, — говорит она, глядя на парня, идущего нам навстречу.
Но он не смотрит на нее. Его взгляд прикован к другой версии меня.
— Что происходит? — спрашиваю я. Я смотрю на свое второе «я» и на Даллас, отчаянно пытаясь понять происходящее.
— Он на тебя смотрит. — Даллас толкает меня плечом.
Мое второе «я» ей отвечает:
— И он довольно симпатичный.
Парень замедляет шаг. На нем костюм по фигуре, и он немного старше нас, может быть, чуть за двадцать. Он чисто выбрит, у него твердый квадратный подбородок и самые опасные темные глаза, которые я когда-либо видела.
— Боже, ты не сказала мне, что вернешься сегодня, — говорит Даллас, вырываясь из моих объятий.
Я моргаю, как сумасшедшая, и пытаюсь сориентироваться, прежде чем что-то сказать. Недоуменно оглядываясь вокруг, я понимаю, что я уже не в видении.
— Мне нужно в туалет, — говорю я Даллас и почти бегу в ближайший туалет. Здесь никого кроме меня. Заперев за собой дверь, я ставлю ноутбук на сушилку для рук и иду к раковине, чтобы плеснуть воды на лицо.
Я ничего не видела с тех пор, как вернулась домой. Что, черт возьми, происходит?
Я зачерпываю холодную воду из крана и снова брызгаю на лицо. Я ничего не понимаю. Наклонившись над раковиной, я смотрю на свое отражение в исчерченном граффити зеркале.
— Нет! — Нет, этого не может быть. Это была галлюцинация от лекарств, которые мне давали.
В дверь стучат, и я выпрямляюсь. Внезапно меня охватывает паника. Черт, этого не может быть. Этого не может быть на самом деле. Проснись, Лекси. Пробудись от кошмара, в котором ты застряла. Я щипаю себя, но не просыпаюсь.