Жизнь на склонах Монмартра по-прежнему была в основном сельской – улицы утопали в густой зелени деревьев, под их сенью располагались дешевые таверны. Улочки были тесными, грязными и неряшливыми, с полуразвалившимися хибарками и шалашами, скучившимися за огромными ветряными мельницами, зато на склонах росли виноградники, и местные обитатели жили за счет овощей: одни выращивали их сами на грядках, разбитых за домами, другие, ютившиеся в лачугах, подбирали среди отбросов.
Этих трудяг не выселяли из Парижа, поскольку они не портили вид доходных мест в центре города; но монмартрцы часто оставались без работы. Если все же удавалось найти место, женщины, которых фамильярно называли гризетками, работали цветочницами, прачками или белошвейками. Это была преимущественно матриархальная культура: бездельники-отцы плодили детей, пили в барах и сидели на шее у своих женщин.
После того как в пшеничных полях вокруг Сен-Дени построили мукомольные фабрики, нужда в услугах монмартрских мельниц почти исчезла, и от полного разрушения их спасали устроенные в них кафе на открытом воздухе. Одну такую мельницу превратили в моментально завоевавший популярность бар с террасой для танцев, который окрестили «Мулен де ла Галетт» – от названия блинчиков из серой муки, которые были здесь фирменным блюдом. Иногда его называли просто «le radet» (бар, стойка).
В солнечные дни мельница кишела людьми. За столами собирались целыми семьями, пили особый домашний гранатовый сок, вино или пиво и ели galettes. Летом после обеда юные девушки с обнаженными по локоть руками под присмотром матерей танцевали на террасе. Вечером зажигали газовые светильники, и молодежь, безвкусно разодетая в свои выходные платья и побрякушки, собиралась здесь, чтобы потанцевать.
В баре обычно было полно проституток, но летом у них тоже случались каникулы: здесь им не полагалось предлагать свои услуги. Бо́льшая же часть девушек представляла собой работниц, которые, оказавшись свободными, наслаждались отдыхом, пока длился «тихий сезон». (Ни одна из них никогда не признавалась, что потеряла работу, – все они «просто отдыхали», перед тем как найти новую.)
Начиная приблизительно с 1860 года у парижанок из всех слоев общества вошло в обычай празднично одеваться по воскресеньям. Служанки носили подаренные им хозяйками старые платья, а белошвейки мастерили себе дешевые копии самых последних моделей.
Дамы полусвета так стремительно следовали за высокой модой, что даже они уже отказались от кринолинов. Турнюры становились все меньше, а для аристократии строгость стиля считалась вершиной хорошего вкуса. Яркие шелка, сложные украшения для волос и дешевая бижутерия, сверкающая на солнце, стали теперь признаком провинциальности низшего пошиба.