– Я искренне сожалею об этом, – сказал он Моне. – Всегда чувствовал, что Понтуаз подходит мне во всех отношениях.
Он принялся обходить деревни в окру́ге.
Несколько месяцев Дюран-Рюэль вел разговоры об организации их персональных выставок. Это было весьма передовой идеей, но поначалу она ни у кого из них не вызвала энтузиазма, поскольку они знали, что критика никогда не примет такие выставки всерьез, сочтя их чисто коммерческими предприятиями. В то же время никто не испытывал желания затевать еще одну групповую выставку. К весне 1883 года Дюран-Рюэлю удалось уговорить индивидуально выставиться четверых из них, и он судорожно занимался организацией экспозиций Моне, Ренуара, Писсарро и Сислея – соответственно в марте, апреле, мае и июне.
Моне находился в Нормандии. С 31 января по 21 февраля он рисовал крутые утесы в Этрета́, возле Гавра, где они причудливо выдавались в море, напоминая слона, опустившего хобот в воду. Свет, отражаясь в воде, казалось, непрерывно менял ее окраску, и прилив мог наступить внезапно, почти без предупреждения.
Зимой место было безлюдным, если не считать рыбаков, растягивающих сети поперек пляжа. Он работал, никем не тревожимый, а вечера проводил в своей комнате в гостинице «Бланкет» (рекламирующей себя как «место встреч художников»), сочиняя письма Алисе, которая по-прежнему не решила, что ей делать.
Ее муж никак не мог смириться с мыслью о потере супруги. Моне уговаривал ее встретиться с Ошеде лицом к лицу, как положено, и все решить, поскольку чем дальше откладывать встречу, тем труднее она пройдет.
– Что касается меня, – уверял он, – то ты можешь ничего не бояться. Я думаю о тебе постоянно. Будь отважной и не сомневайся в моей любви…
Но за подобной демонстрацией уверенности скрывалась абсолютная неуверенность. Ему вдруг начинало казаться, что даже после всех этих лет он может потерять Алису, и бедолага так озаботился этим, что забыл о ее тридцать девятом дне рождения 19 февраля. Спохватившись, послал телеграмму – «ты знаешь, даты не моя сильная сторона», – которую сопроводил длинным письмом.
Я был в таком состоянии, – писал он, – которое меня совершенно выбило из колеи. Всей душой чувствую, что люблю тебя больше, чем ты можешь себе вообразить, больше, чем, как я считал, это вообще возможно. Ты представить себе не можешь, через что мне пришлось пройти… как отчаянно я ждал твоего письма.
Алиса послала ему телеграмму в четыре строки с просьбой немедленно приехать. Телеграмма привела его в панику. Он счел, что она означает: Алиса приняла решение.