Я зашел в камеру, уже привычным движением пододвинул табурет к закованному в кандалы мужчине и, не церемонясь, положил ему руку на голову. В любом случае, он из камеры отправится либо на галеры, либо в петлю — оскорбление Его Величества, да еще в подобном ключе, слишком серьезное преступление по меркам этого мира.
Сегодня в чертогах я пробыл дольше, чем, наверное, когда-либо раньше, так что чувствовал я себя, мягко говоря, не хорошо. Немного помогали горячие отвары из трав и какая-нибудь простая еда, но не слишком надолго. Мне уже давно надо было выйти наружу и вернуться к этому вопросу утром — после здорового и крепкого сна. Но я, видимо, на самом деле стал цепным псом престола: вцепился, как бульдог, и отказывался отпускать свою добычу, пока она еще дергается и дышит.
Да, этот купец встречался с одним из послов Бренна. Получал от него расписки и золото для оплаты услуг гильдии. Зачем такие сложные схемы? Республика привыкла вести дела через сложные схемы, чтобы можно было выбить одно звено — и концов не найти. Так что все стряпалось минимум через трех-четырех посредников. И даже арест Ирдиса ничего не давал. Даже при наличии менталиста: чтобы выудить такие мелочи, мне бы потребовались месяцы. За это время Бренн бы добился или политического скандала, или срыва свадьбы. Ну, или слухи бы разошлись по всей Клерии, Паринии и Гонгорскому Королевству и репутация Сании и самого Кая просто были бы уничтожены. Беспроигрышная партия, против такой информационной атаки мы ничего не могли сделать. Вот только случилось невероятное — Ирдис заговорил сам, а я только применил некоторые методы из родного мира. В том числе «там разберутся» и «пройдемте в отделение» для всех причастных или просто проходивших мимо. Конечно, купцы не могли забыть о погроме гильдий весной, но то был совершенно иной проект. Более прозрачный и прямолинейный.
Но Ирдис заговорил.
Когда я уже собирал сознание купца, впрочем, не слишком старательно, все мое сознание взвыло от чувства опасности. Я окинул взглядом окружающую меня пустоту, еще не понимая, что изменилось.
Она замерла. Бездна опять не колыхалась, будто застыла в янтаре.
Оглянувшись еще раз, я увидел знакомую и так пугающую меня фигуру-манекена, стоящую прямо у меня за спиной, «шагах» в пятнадцати. Дистанция в бездне была понятием весьма условным. Для меня это было полтора десятка «шагов», для Лу — три-пять, для Пала или Калиты? Полшага? Руку протянуть? Не знаю.
Главной проблемой было то, что неизвестное находилось прямо между мной и чертогами разума, куда я должен был вернуться, чтобы вырваться в реальный мир и скрыться от этого «нечто».