Люди шарахались в своих эмоциях от надежды к отчаянию, в изменившемся мире находились примеры как величайшей подлости, так и героической жертвенности. Какие-то государственные границы стерлись, кто-то, наоборот, укреплял свои. Германия вдруг вспомнила свое милитаристское прошлое и ввела у себя строжайшую военную диктатуру — зато в ней практически не случалось терактов. Белорусы в интернете страдали и жаловались на сурового Батьку, но страну покидать не хотели. Северная Корея окончательно превратилась в замкнутый мир, тем не менее «Саранча» ухитрилась устроить взрыв на главной площади Пхеньяна. Маленькая страна заявила протест южной соседке, в конфликт втянулись другие страны, началось демонстративное бряцанье ядерным оружием — и мир лишь с большим трудом откатился на прежние позиции, от мгновенной огненной смерти к медленному умиранию от старости.
В России государственные службы не справлялись с выросшей преступностью, люди объединялись для патрулирования своих домов сами. Не все соседи были такими, как Анна Степановна. Например, со старичком с лестничной клетки Анжеле определенно повезло. Познакомились они на похоронах ее матери, та умерла в прошлом году, внезапно — пришла с работы, села на диван и уже не встала. Приехавший на вызов врач лишь плечами пожал. Инфаркт, их столько сейчас.
Дед Леонид из соседней квартиры, как выяснилось, знал мать, и даже когда-то вместе с ней работал. Он предложил Анжеле иногда оставлять у него Максимку. Старик был одинок, прежде с ним жили сын и сноха, но в год ратоньеры они развелись, сноха уехала, а сын пустился во все тяжкие, объявив, что мир гибнет и нужно теперь брать от жизни лучшее.
Дед Леонид старался никого не напрягать, отказываясь от помощи, но Анжела видела, что ему все тяжелее выходить из дома, и сама вызывалась сходить за покупками. Одним из немногих развлечений оставался просмотр телевизора, старик смотрел только новости, комментировал их редко, но метко.
— Я знаешь, чего хочу, Анжела, — говорил он. — Чтобы нашли, конечно, лекарство от этой напасти, но попозже. Чтобы научились детей ценить. А то что это — на войну даже сейчас деньги есть. Да и сами мамаши, трехлетке в руки этот свой планшет, а сама с пивом языком трещать.
— Сейчас давно трехлеток нет, — вздыхала Анжела.
— Раньше были. Что имеем, не храним. Бежали мы со всех ног, вот и остановили нас лбом об бетонную стену. Видишь, скоро шестьдесят лет, как американцы на Луну высадились. У нас тут все здания рассыплются в пыль, а там и через миллион лет останется след вездехода…