— Ох, спасибо вам, — от души поблагодарил тот, — я отчего-то испугался, что совсем потеряю её… Сам не знаю, что на меня нашло, это же всего лишь шляпа.
— Отец Браун! — вдруг раздался радостный возглас откуда-то со стороны капитанского мостика. — Отец Браун, это действительно вы!
К группе пассажиров третьего класса бросился молодой человек, одетый в модный костюм в тонкую полоску. Капитан, с которым он только что разговаривал, проводил его недоумённым взглядом. Счастливо улыбаясь, юноша обнял священника так тепло, будто бы встретил давно потерянного брата.
— Отец Браун, я так рад встретить вас! Глазам своим не верю! Вы помните меня? Я Хардслоу!
— Конечно, я помню вас, — ответил тот, силясь не потерять равновесие. — Ох, Роджер, вы меня сейчас за борт выбросите!
— Простите, святой отец, — молодой человек выпустил священника из объятий, и тот вцепился в перила. — Простите, я просто так рад… Вы не окажете мне честь навестить меня в моей каюте? Я понимаю, вы, наверное, заняты, у вас ведь наверняка уже есть паства здесь, не так ли? Зная вас…
Отец Браун улыбнулся и обвёл взглядом заинтересованно глядевших на эту сцену пассажиров.
— Благодарение Господу, и здесь есть люди, которым нужны мои умения. Но я, конечно, с радостью к вам зайду, Роджер. Только найду зонтик… О, спасибо.
Кто-то из пассажиров, улыбаясь, подал отцу Брауну зонтик, а Роджер Хардслоу шутливо поклонился со словами:
— Простите меня, джентльмены, я украду у вас святого отца ненадолго. К обеду обязуюсь вернуть.
— Да вы нам его, главное, к ужину верните, — проворчал красношеий мужчина, тот самый, который спорил с отцом Брауном о пуританах с «Мэйфлауэра».
Молодой щеголь ещё раз поклонился и, крепко ухватив священника под локоть, повёл его прочь с прогулочной палубы.
Проходя мимо капитана, который продолжал смотреть на всё это в бесконечном изумлении, мистер Хардслоу остановился и пояснил:
— Я встретил человека, ближе которого у меня в этом мире, пожалуй, и нет. Разрешите представить вам отца Брауна, капитан; он — единственная причина, по которой я сейчас нахожусь здесь, в добром здравии и благополучии. Я расскажу вам эту историю позже, если позволите.
Капитан в совершеннейшем замешательстве пробормотал что-то похожее на приветствие. Отец Браун ответил со спокойной вежливостью, и капитан украдкой облегчённо вздохнул: кажется, этот святоша, внезапно оказавшийся важной птицей, не то слишком близорук, не то слишком забывчив и не держит на него зла. Отец Браун улыбался и кивал; впрочем, мысли бедолаги-капитана были так явственно написаны у того на лице, что близорукость не мешала их увидеть.