Кормили тут тоже очень прилично. А когда я с предвкушением вонзила нож в кусок чудесного торта, позвонила старушка-соседка, которая подрабатывала моим секретарем. Как оказалось, Харламова спрашивала у нее, действительно ли я являюсь частным детективом.
Я сделала зарубку на память: Харламова не только умна и ответственна, но и обладает прекрасной памятью. Визитку я ей не давала, так что телефон мнимого агентства «Альбакор» она запомнила за те несколько секунд, что я показывала свое удостоверение. Значит, в разговоре придется быть предельно внимательной.
* * *
Харламова позвонила мне точно в назначенное время. Мы снова встретились у служебного входа.
— Где вы хотите говорить? — спросила она, предельно собранная, с серьезным выражением симпатичного в общем-то лица.
— Скажите, у вас остались фотографии Марии и ее близких?
— Да.
— Тогда у вас дома, если вы ничего не имеете против.
— Я не против, но ехать придется далеко, — предупредила Елена.
— Я готова. Увы, машину не вожу из-за плохого зрения, а на личного шофера пока не наработала: начальство у нас скупое. Так что придется общественным транспортом.
Впервые за все время знакомства она улыбнулась:
— За неимением гербовой пишут на простой!
* * *
Харламова жила в высотке на окраине Заволжска. В квартире нас бурно приветствовал огромный беспородный пес. К счастью, я не боюсь собак, иначе от подобных проявлений радости меня хватил бы инфаркт.
Крохотная однушка привлекала внимание скорее чистотой, чем роскошью. Было совершенно очевидно, что хозяйка приходит сюда только спать, а все ее интересы сосредоточены совсем в ином месте.
— Если вы голодны, разогрейте ужин, — сказала я, чувствуя себя очень неловко. — Я поела в кафе и больше ничего не хочу, а вы весь день на ногах.
— Да, умираю от голода, — улыбнулась Елена, ставя на огонь кастрюлю с водой. — Так что вы хотите знать о Перевезенцевых?
— Все. Что за семья, откуда родом, как жили…
— А как вам это поможет установить, являются ли они наследниками этого вашего миллионера? — подозрительно уточнила женщина.
Я вздохнула и пустилась в объяснения. Тут главное было не завираться. Впрочем, как и в моей профессиональной деятельности. Чем больше правды, тем легче скрыть ложь. Так что скоро Елена успокоилась и, достав из холодильника пачку пельменей, начала рассказывать.
— Обычная советская семья. Прадед Маши, Афанасий Семенович, был священником. Его арестовали в тридцать седьмом и приговорили к десяти годам без права переписки. Жена Афанасия Семеновича к тому времени уже умерла; остались двое взрослых детей, Иван и Зоя. Они каждый месяц относили в тюрьму передачи для отца. Только в конце восьмидесятых Перевезенцевы узнали, что Афанасия Семеновича расстреляли еще в начале тридцать восьмого. Так и не удалось выяснить, где он похоронен.