— Мы? — она округлила глаза.
Я ничего ей не ответил. Лег навзничь и стал смотреть в небо.
Через какое-то время Стелла произнесла отрешенно:
— Впрочем, эта аборигенка, она красива…
Тераи Лапрад размашисто шел к воде, а с ним рядом плавно скользила гибкая, смуглая и высокая женщина-ихамбэ. На ходу она ловко собирала свои роскошные черные волосы в высокую прическу. А потом без малейшего стеснения принялась раздеваться. Тераи тоже это сделал: сбросил штаны, рубаху, плавки, оставшись нагишом. Его сложно было заподозрить в отсутствии волос на теле, однако, оказывается, тут взяла свое полинезийская кровь: густая поросль была у него только на груди и в паху, оттуда по животу тянулась только узкая черная дорожка. Ноги были практически гладкими. А у ихамбэ вообще была традиция выбривать все подчистую, так что его жена, Лаэле, казалась бронзовым изваянием.
Надо было видеть лицо Стеллы. Глаза она, однако, отвела лишь долгое мгновение спустя.
— Идеальный образчик человека, не так ли, мадемуазель? — поддразнил ее Тераи, заставив меня вспомнить что-то далекое, как тени звезд в дневном небе, может быть, чью-то фразу. — Эй, друзья! Скидывайте с себя все — и марш в воду. Я хочу, чтобы вы приняли участие в празднике, а для этого вам нужно омовение.
— Я не захватила купальник, — ответила Стелла.
— Ну так что же? Река чистая. Ступайте же, мадемуазель. Быстрее, здесь чудесно!
— Нет!
— Мне вас отнести?
Угроза — или обещание — подействовало. Стела поднялась и неловко, отряхивая с пяток песок, начала стаскивать шорты.
Я не стал дожидаться окончания представления. Отошел подальше, к белым скалам, где берег был высок и крут, и слетел в воду, чтобы сразу уйти с головой. А потом, отплыв на большое расстояние, наблюдал, как золотая Стелла, прикрыв от смущения грудь с нежно-розовыми сосками, входит в реку, и как Тераи тянет руку, чтобы ее подстраховать.
Мне хотелось продолжить наш спор. Сказать ей, что нет ничего необычного в том, чтобы полюбить создание, подобное Лаэле: красивую женщину с великолепным телом. Но можно любить и тех, кто вовсе на тебя не похож, ничего в этом сложного нет. Боюсь, это было бы в некотором роде хвастовство, так что к прерванному разговору я не вернулся.
К тому же, мне мешало видение: вот лето — где-то в средне полосе, мягкое, солнечное. Вот залитый солнцем сосновый бор на косогоре. Я дурачусь, ныряю, зычно зову Майю, и Майя идет ко мне — тонкая, острая, совсем не похожая на пышную Стеллу, и она идет ко мне, и вода постепенно делает ее голубой купальный костюм аквамариново-синим…