Мартин замялся, а Марта на секунду задумавшись, уверенно ответила:
— Не знаю. Наверное, он — моя награда за все годы несчастья.
Мартин широко распахнул глаза, хотел сказать что-то, но где-то неподалеку затрещали ветки. Он моментально вскочил, настороженный, схватился за арбалет. Треск сменился скрежетом.
— Медведь? — одними губами спросила Марта.
— Ветер, — тихо, в тон ей, ответила Алика. — В такую ночь даже лесной хозяин не ходит…
— Может, и ветер, — процедил Мартин, — я проверю. Чтоб не откусил нам часом этот ветер ничего…
Мартин перехватил оружие наизготовку и бесшумно канул во тьму. В такую погоду погоню можно не ждать, но лучше лишний раз увериться, чем рисковать безопасностью двух беззащитных женщин.
— Ветер дерево повалил, — равнодушно сказала травница. — Обычное дело.
По костру плясали голубоватые язычки, и Марта не сводила с них зачарованного взгляда.
— Послушай, Алика… — Слова давались ей с трудом, но молчать было совсем невмоготу. При Мартине она бы не заговорила. — Тебя ведь не так зовут, да? — По лицу травницы не читалось ни да, ни нет. — Мой муж… Он нехороший человек. Он интересовался запретной магией. Мне кажется. Мне кажется, я видела таких… таких, как ты.
— Говори уж прямо — нечисть.
— Извини, — Марта стушевалась. — Пламя просто голубое… И железа ты не носишь.
— И не извиняйся за правду. Тем более ты знаешь, что нам врать нельзя.
— Я думаю, что мой муж может послать за нами… Не только людей.
— Может, и так, — она подняла голову, будто прислушиваясь. Марте показалось, что маленькие ушки Алики шевельнулись, как у зверя.
— А ты можешь как-то помочь? — решилась она. — Отвести след?
— Может, и могу, — не моргнув глазом, согласилась назвавшаяся Аликой.
— Я расплачусь.
— Чем? — Вот теперь нечисть заинтересовалась.
— А что ты хочешь?
— А что тебе дороже иного? — И, подождав, пока Марта всерьез задумается, предложила: — Есть хочу. Плошку крови его нацедишь?
— Нет. Бери, что хочешь, но его не трогай.
— Разве у тебя есть что-то дороже?
— А разве я могу распоряжаться другим человеком? Он мне не принадлежит, он — птица вольная.
— Что ж ты еще можешь дать? — задумчиво протянула тёмная. Будь она человеком, Марта была бы уверена, что она подсмеивается над недотёпистой баронессой.
Марта вздохнула и потянула за шнурок, на котором висел оберег со святыми письменами.
— Старинная вещь, от матушки досталось.
Нечисть отшатнулась и даже зашипела:
— Ссссовсссем сс ума ссспятила? Убери! А сережки у тебя из чего?
Марта ахнула и схватилась за уши. Серьги дарил ей муж, еще до свадьбы, когда пытался казаться милым и приветливым.