Всё в жизни было до обидного несправедливо. Музыкальную школу пришлось бросить не доучившись. Сшитый мамой зелёный брючный костюм (мальчуковый, по выражению соседки), делал её похожей на мальчика, и в автобусе Наташа слышала: «Мальчик, передай, пожалуйста, за проезд». «Мальчик, ты выходишь?». Она молча уступала место у дверей, молча передавала мелочь на билет, а чувство неполноценности росло с каждым автобусом, с каждым прожитым днём.
На свой первый школьный вечер она пришла в длинной юбке и блузке с кружевным воротничком. Блузка сидела колом, потому что Наташа не любила примерки, переминалась с ноги на ногу, мама сердилась, булавки сыпались дождём, мама закалывала их снова… «Под юбку заправить, и будет ничего. Зато материал хороший. И потом, в тебе должны видеть человека, а не блузку» – поучала мама.
Но видели почему-то только блузку, с дурацким воротником и манжетами, тоже дурацкими. А её, Наташу, не замечали. Простояв полчаса у стенки, она хотела было пойти домой, как вдруг услышала:
– Селянка, а селянка? Ты гопака умеешь танцевать?
– Не умею, – честно призналась Наташа, с трудом соображая, что это она – селянка, и что теперь делать, что ей делать? Завтра весь класс будет называть её селянкой, потому что на вечер она явилась в юбке до пят и в деревенской цветастой кофте. Наташа только сейчас поняла, что кофта деревенская.
– А если не умеешь, чего тогда тут стоишь?
Домой она летела стрелой, юбку больше не надевала и на школьных вечерах не появлялась. С ней только гопака танцевать.
Музыкальная школа была единственной отдушиной и дарила надежду на будущее. После музыкалки Наташа садилась за уроки, а после уроков садилась за макрамэ. Плела из тонких кожаных лент красивые поясные ремни и затейливые украшения-ожерелья, вязала сумки из цветного сутажа – ажурного плетения, с узорами. Мама продавала их на рынке и денег им хватало.
За два года до окончания с музыкальной школой пришлось расстаться, класс фортепиано стоил дорого, а музыка не профессия, сказала мама. Наташа сначала обрадовалась: не придётся в автобусе выслушивать: «Мальчик, на следующей выходишь?», а музыкой она будет заниматься самостоятельно, и поступит в училище, с её абсолютным слухом и беглостью пальцев. А потом поняла, что не сможет подготовиться в училище сама, без педагога, ведь некому говорить, что не так, некому учить, некому подбирать программу.
В восемнадцать лет Наташа предприняла смелую попытку вырваться из-под маминой опеки. Вспоминать о попытке не хотелось до сих пор. Мама не пустила Наташиного жениха на порог, и Наташа ушла вместе с ним, а через два года вернулась.