Лось обиделся и после «торжественной части» ушёл. Вместе с ним ушли «непроверенные ребята». Лось знал, что будет концерт, что Надя будет петь (гитар у них больше нет, но есть магнитофон), но остаться не мог, и не мог больше видеть Гордеева. Вынул из рюкзака коробочку, подошёл к Наде, сунул торопливо:
– С праздником тебя, Надёк. Вот держи. Вспоминай меня. Ты отличная девчонка. Только парня не того выбрала.
Надя хотела сказать, что не его, Лося, дело, кого она выбрала. Но к ней подошёл Васька:
– Надь, ты это… извини. Я с ними поеду. Друга бросить не могу. Поеду я. Ты это… Мы тебе на подарок скинулись, а это лично от меня.
Гордеев ухватил Диму за рюкзак:
– С собой хоть возьмите, что ж ты ребят голодных поведёшь?
Не слушая возражений, завернул в салфетку бутерброды с икрой, которые не успели съесть, вязку полукопчёной колбасы, буханку «Орловского». Со «сладкого» стола схватил не глядя пакет с пряниками и вафельный торт, сунул Лёше с Костей:
– В рюкзаки убирайте. Съедите, день впереди длинный… Счастливо вам!
И долго смотрел в спины уходящим ребятам. И Васька с ними. Вот же парень! Не зря он в театральном училище учится. Артист. Девушку бросил, с другой уехал. У них это просто, у артистов.
Надя держала в руках плоскую коробочку, перевязанную лентой, на которой написано: «С праздником!». Какой тут праздник, когда плакать хочется. Васька не позвал её с собой, уехал с Мариной. Надя глубоко подышала, чтобы не заплакать при всех. А кто все-то? Виталик и Гордеев.
В чёрных бархатных гнёздах блестели серебром вилочки для торта: зубчики прорезаны не до конца, полувилка-полуложка. На каждой стояла проба. Серебро. Царский подарок. Он что, ограбил банк? Такие подарки дарят, когда… Значит, она ошиблась, и с Мариной у него – ничего? А с Лосем уехал потому, что – не бросать же его одного, с этими тремя… проходимцами.
Надя осторожно вынула из мягкого гнезда красиво изогнутую вилочку с острыми зубчиками. Острое дарить нельзя, это к несчастью. Что ж ты наделал, Васька-гитлер? Испортил праздник. Гитлер ты и есть.
Гордеев отвернулся. Не хотел смотреть, как от него уходят те, в кого он верил, кого считал своими. Пришлых-то не жалко, пусть идут, скатертью дорожка. В груди что-то сжалось и застонало. Может, душа?
Сколько их ушло из группы – своих в доску, проверенных в походных нелёгких маршрутах. Галя Винник, Наталья Крупенова, милые девчонки-соболята, которых обидели, а он не заступился. И это исчадие ада Лера Голубева, капризная, несдержанная, взбалмошная, но всё равно своя.