Староверы радовались детской незамутнённой радостью – чистой воде, плодородной земле и тёплому солнцу Дионисии. Никто всерьёз не задумался, почему на планете нет крупных животных.
Шёл последний месяц весны. Экипаж заканчивал демонтаж рабочих роботов. Пришло время прощаться. Поселенцам можно было позавидовать. Но не отпускало чувство вины.
От аграриев просто избавились, выпихнули на окраину вселенной, на задворки цивилизации… А ведь у них в каждой семье дети! Какими они вырастут? Скажут ли спасибо за то, что Земля отправила их на Инту Игрек, откуда им уже не вернуться? Хотят ли они такой судьбы? Взрослые ответили утвердительно, потому что их вынудили так ответить. Их сделали изгоями.
А их детям подарили планету. И они радовались подарку, светло и беззаботно: детство всегда остаётся детством, даже здесь, в староверческой общине, под чужим солнцем Инты Игрек.
Наступил день отлёта. Никто не мог предполагать, что Инта Игрек тоже приготовила землянам подарок.
Капитан «Сайпана» сидел на полу вместе с уткнувшимся ему в плечо и тихо всхлипывающим инструктором тренажёрного зала. С Юозасом он разберётся позже, биолог никуда не денется. А вот с Ветинской определённо надо что-то делать, иначе её истерика перерастёт в психоз. На «Сайпане» психов хватает и без неё.
Андрей вдруг подумал, что если бы он захотел создать семью, то, пожалуй, выбрал бы Катерину. Девушку-ребёнка, которая боялась мышей и легко справлялась с экипажем, ходившим у неё по струночке. Впрочем, два часа в тренажерном зале были нормой. Народ, конечно, уклонялся как мог, занимаясь кто час, кто полтора, а кто и вовсе минут сорок.
Через неделю все как один выполняли двухчасовую норму. Фишка заключалась в том, что после пяти километров беговой дорожки из-под резиновой ленты шлёпался на пол золотистый жетон. Такие же жетоны «выдавали» баттерфляй-машина, трицепс-блок, машина Смита, роликовый блок, и даже шведская стенка осыпала «скалолазов» жетонами, падающими на голову золотым дождём. Слезай и собирай, пока другие не собрали.
За жетон можно было купить в кают-кафе икряную воблину, которая выскакивала из автомата как чёртик из табакерки. Чешское пиво стоило два жетона, то есть четыре часа суммарного потения и пыхтения. За три жетона автомат выдавал входной «билет» в бассейн, за десять – пинту виски (0,6 литра), бутылку содовой и традиционный пакетик картошки-фри. Те, кому предстояла штурманская вахта, довольствовались жевательной резинкой со вкусом пива и воблы, за два жетона пачка, в пачке двенадцать пластинок, жуй не хочу.