Но через двадцать минут лыжня неожиданно кончилась: проложенная группой Карпинского по твёрдому насту, она была неглубокой, и её замело позёмкой. Как ни старалась Марина – не могла ничего разглядеть!
– И Игорь уехал! – в отчаянии думала Марина. – Ехали бы сейчас вдвоём, и пусть бы он подгонял её и грозился пристрелить, но не оставил бы одну. Была бы у неё карта… Но Марина не умела ориентироваться по карте. В открытом всем ветрам поле ей было холодно и неуютно. Ветер пронизывал насквозь, швырял в лицо колючие снежинки. Марина изо всех сил рванула по снежной целине. Наст держал – и она летела стрелой! (Видел бы кто сейчас Марину! Не зря она каталась с Карпинским, всё же чему–то научилась…).
Поле наконец кончилось, и она оказалась на просеке. Здесь не было ветра, и Марина остановилась передохнуть. Мокрые джинсы тут же обледенели, и Марина замёрзла. Та ли это просека, по которой ушла группа?
Марина бежала по лыжне довольно долго и скоро почти согрелась. На бегу тепло даже в мокрой одежде, и значит, ей надо всё время двигаться. Просеку пересекла другая просека, по ней тоже была проложена лыжня. Потом была ещё одна просека и ещё одна лыжня. Кажется, она где–то свернула…
…Или не сворачивала? Марина не помнила, ей не хотелось думать, не хотелось бежать… Она устала. Пришлось остановиться – и сразу же стало холодно. Очень холодно! Марина огляделась – и с ужасом поняла, что уже смеркается. И едет она уже давно, и два часа давно прошли, а станции всё нет! Даже электричку не слышно. Марина знала, что слышно – за восемь километров. Значит, идти… ещё десять? Ей так хотелось верить, что – десять. Тогда она доедет часа за полтора. Может, даже быстрее, если поднажмёт.
Только где она, станция? Хоть бы встретился кто-нибудь! – Но никто Марине не встретился, и спросить дорогу было не у кого. «Хоть бы деревня попалась или дачи!» – с надеждой думала Марина. Но не было на её пути ни деревни, ни дач. Только бесконечная просека, которую пересекали другие – такие же бесконечные – просеки, ведущие неведомо куда. Кажется, она свернула, а налево или направо, Марина не помнила. Бежать уже не получалось. Марина шла, тяжело дыша, плечи ей оттягивал тяжёлый рюкзак, в котором – увы! – не было даже термоса – чай всегда несли мужчины.
Сейчас бы чаю! Горячего, с сахаром… – тоскливо думала Марина. – Все, наверное, уже в поезде, сидят в тёплом вагоне и пьют из термосов обжигающий чай с пряниками. А её бросили. Оставили одну. – Нет, всё не так! – сказала себе Марина. Никто её не бросал, она сама отпустила группу (а они ждали, они не хотели без неё ехать!). Игорю Софроновичу Марина солгала, что знает дорогу. Думала, здесь близко уже, за полем – станция. Он и убежал. А могли бы ехать вдвоём, и Марина упросила бы его сделать остановку – на пять минут всего! И Игорь напоил бы её горячим чаем из термоса.