— Пор-р-рядочек, вижу «худых». Сейчас встретим!
Восьмерка непосредственного прикрытия даже не шелохнулась, строго выдерживая курс. Я выглянул в левое окошко: со стороны солнца на нас круто планировали два «мессера», еще пара держала высоту, не снижалась, ожидая удобного момента. Наперерез пикирующим «худым» уже кинулась пара наших «яков». Самолеты стремительно сближались.
— Атакую! Следите за верхними! — слышу голос Захара.
Значит, это он идет наперерез. Ну, фашистам несдобровать!
Но немцы даже не решились сблизиться, резко отвернули, взмыли в сторону солнца…
Да, враг теперь уже не тот, каким был прежде — нахальным, уверенным в своем превосходстве, спесь давно сбита с фашистских асов.
Впереди Констанца. Еще чуть-чуть — и можно ложиться на боевой курс.
— Миня, приготовиться, — говорю Уткину.
— Есть, — обычным, чуть глуховатым голосом, отвечает он.
Быстрый разворот, чтобы поближе подойти к порту, а потом крутым виражом выйти на боевой курс, сократить время нахождения на прямой. Под правое крыло уже подползает знакомый мол Констанцы.
— Разворот! — бросаю я.
Окидываю взглядом порт, сравниваю с фотоснимком, который до деталей изучил вчера. Как всегда, вслух обрисовываю обстановку, чтобы слышал весь экипаж:
— Два транспорта — на месте, миноносцы, баржи — в том же положении, катера…
Впрочем, катера уже роли не играют. Еще несколько секунд, и можно отворачивать. За воздухом смотреть некогда, полагаюсь на Захара и его товарищей. А вот как зенитки — ведь высота всего 5000? Как бы успокаивая мою тревогу, — голос Виктора Бондарева:
— Бьют зенитки, но разрывы далеко. В воздухе спокойно.
— Где наши? — спрашивает Уткин.
— Вот они, рядышком, — отвечает Виктор.
А я смотрю, не отрываясь, за портом. Покосился на фотоаппарат: лампочка мигает — порядок. Но фотоснимки будут готовы через час, не раньше, а мне надо сразу, как только пройдем порт и отвернем в море, передать по радио, что я видел в порту: в Одессе на аэродроме ждет целая дивизия бомбардировщиков, она поднимется в воздух, как только поступит сигнал от нас. Армада пойдет на небольшой высоте, поэтому должна точно знать, куда направлять удар — на боевом курсе рассматривать и менять направление некогда.
…Порт медленно проплывает под самолетом. Все! Конец фотографирования!
— Отворот! — командует Уткин.
Снова головокружительный вираж, и мы со снижением уходим в море.
Пора давать радиограмму. Докладываю коротко, открытым текстом (шифровать-расшифровывать некогда):
— Дислокация без изменений. Дислокация без изменений.
Приглушенный расстоянием голос отвечает: