— Ты впервые в археологической экспедиции?
Я кивнула.
— Это не так увлекательно, как казалось сначала, не так ли? Во всяком случае, до крупных лингвистических открытий еще далеко.
— Однако мы обнаружили неизвестную ранее письменность, — горячо возразила я.
— По-твоему, какому народу она принадлежит?
— Кое-какие черты роднят этот древний язык с албанским и древнегреческим. Следственно, он относится к гипотетической палеобалканской языковой ветви, которая распалась в III–II тысячелетии до нашей эры. К ней же относят фракийский, иллирийский, фригийский, а также язык пеласгов. Ученые уверены, что в Европе в те времена письменности еще не существовало.
— Иллирийцы? Погоди-ка, не они ли построили Илион, или Трою, в качестве приморской фактории? Или, может, корень «ил» родственен семитскому «эль», обозначавшему в древности божество?
Я пожала плечами:
— Liri на албанском — свобода. Следовательно, прямое значение этнонима — «свободолюбивые». Чтобы доказать другие гипотезы, нужно владеть гораздо большим лингвистическим материалом, чем это возможно теперь. В «Велесовой книге» утверждается, что гонимые кельтами иллирийцы ушли на север, дав начало жмуди, то есть литве, и заложив у озера Ильмень город Новеград. Таким образом, не только албанцы, но и некоторые русские могут называть себя потомками иллирийцев. Кстати, чей потомок ты, Борис? Твой русский слишком хорош для румына.
— Турок со славянскими корнями.
— И какая профессия у турка?
— Не поверишь, но я воспитатель детского сада. Призван рассеять предрассудок, что дошкольная педагогика — сфера исключительно женского труда. Правда, в настоящее время в отпуске. Неженат. Не судим. Без вредных привычек.
Я улыбнулась, подхватив его игривый тон:
— А у меня взрослый сын. Тридцать семь. Злоупотребляю кофе.
— Ах, как вы меня шокировали, мадам! Все это я узнал сутки спустя после вашего визита в наш замечательный городишко.
— Ты меня пугаешь, парень. Неужели наша археологическая возня заинтересовала чью-нибудь разведку?
— Хуже, — он ответил без улыбки, и на минуту иллюзия ни к чему не обязывающей болтовни зашаталась, как карточный домик. Борис не дал этому случиться, продолжив таинственным шепотом: — Вы нарушили целостность древней базы лемурийцев. Это грозит человечеству большими неприятностями. Но я обещаю все уладить. Ради твоих прекрасных глаз, Лидочка, — он поднял бокал, и мы чокнулись.
Я рассмеялась, стараясь не обращать внимания на странное чувство тревоги. Как бы то ни было, Борис выдержал свою роль влюбленного повесы до конца, проводил до дверей отеля, сыпля остротами и фрагментарными околонаучными познаниями.