Взгляд ректора я почувствовала почти физически, повернулась. Лорд Гаэр-аш, соединив пальцы под подбородком и продолжая изучающе смотреть на меня, сидел за широким столом. Слева от него возвышались две стопки книг, справа четыре — уже с закладками, значит, они были прочитаны. Перед ректором раскрытой на первых страницах лежала «Аггаран» — книга о влиянии, настольная книга каждого вечного. Я знала эту книгу — у дяди Тадора была такая же, вот только ни он, ни я её никогда не читали. Она была на его столе и только. «В память о брате», — сказал мне как-то дядя, и больше мы эту тему не поднимали.
— Рад видеть проявление вашего благоразумия, адептка Каро, — произнёс лорд Гаэр-аш.
Я не сказала ни слова. На губах главы Некроса промелькнула странная усмешка и прозвучало:
— Не стесняйтесь, Каро, мы оба знаем, зачем вы сюда пришли.
Отвернувшись, я шагнула вдоль стеллажей, расстегивая мантию. Сняв, бросила её на пол и попыталась забыть, что нахожусь здесь не одна. Просто забыть, не отвлекаться, сконцентрироваться на поиске и только. И мне это в полной мере удалось, едва я увидела «Эйш уба рэг» — кровь изменённая. Дрожащими руками я достала тяжёлый толстый том рукописной книги, открыла первую страницу и, скользя взглядом по строкам, отыскала пункт «Эйшаг вас эр» — ритуалы на крови изменения. Это дословно, фактически — ритуалы для изменения свойств крови.
Не помню, как опустилась на пол, на мантию, помню лишь дрожащие пальцы, судорожно переворачивающие страницы, и текст, на удивление непонятный, изобилующий незнакомыми мне фразами, но в то же время словно тупой нож, бьющий ударами в самое сердце!
«Казна эйг тара уба рэн аатора» — как яд вливается скупыми дозами.
И перед глазами яркое солнечное утро, свет, льющийся через распахнутые ставни и дядя Тадор, с мензуркой подошедший к моей постели. «Горько», — жалуюсь я, поёжившись от хлынувшей в спальню прохлады. «Нужно, Риа, давай, маленькая», — звучит его голос, и я пью. Гадость, такая гадость с привкусом металла и горечи. Пью каждое утро, и доза становится больше…
На миг закрыв глаза, пытаюсь справиться со слезами. Мешают ведь, текст расплывётся, и не прочту ничего. Сдержалась, распахнула ресницы и вновь слежу за строками, пытаясь понять смысл. Наверное, не перевела бы, если бы не эти яркие картинки воспоминаний из детства.
«Эйш эна эйш, таасс кунхера» — кровь должна сменить кровь.
Однажды мне приснился страшный сон — будто я в подземелье, к моим венам правой руки тянутся странные прозрачные трубки, по ним бежит кровь, а вены на левой рассечены вдоль запястья, и мне мокро и липко… А потом голос дяди Тадора: «Это просто сон, Риа, плохой сон, всё хорошо, спи».