— Васильев, спускайтесь с майором в лагерь, — в руках Мошляка тускло сверкнула воронёная сталь нагана. — ждёте меня там. Выполнять.
Где-то совсем рядом, зацокали пули и нам на головы посыпались срезанные ветки дубняка. Выдёргиваю из разъёма антенну, отбрасываю провод в сторону поднимаю к груди рацию и кручу головой в поисках сумки. В этот момент сильный удар вырывает железный ящик из рук, который на излёте пребольно токает меня в живот. Не шевелясь, потрясённо гляжу под ноги: пуля пробила одну тонкую стальную стенку корпуса радиостанции, оставив на второй внушительную вмятину.
— Тащ майор, бежим… — дёргает меня за плечо боец. — бросайте её!
«Как же, бросай… за утерю техники особой секретности по головке… хм… не погладят»!
Оторванная батарея летит под откос, железный ящик — в сумку, едва различимая козья тропа извивается по склону, ветки хлещут по лицу, мелкая каменная крошка плывёт по каблуками сапог. Вниз — не вверх, через три минуты мы с Васильевым врываемся в высокие заросли осоки, волнующейся под внезапно поднявшимся ветерком, и останавливаемся только в штабном шалаше, нас встречают стоящие старшина и Рычагов. Трое бойцов продолжают спать на песке, подлжив вещмешки под головы.
— Подвинь накидку, — командует лётчик, не обращая на нас внимания, морщась и держась за бок. — мои подходят…
Старшина убирает одну плащ-палатку с кольев, открывается небольшое участок синего неба… без единой тучки.
«Повезло нам с туманом»…
— … вот-вот, слышишь? И15-бис, мои сорок восьмой ипэ и ещё, кажись, штурмовики. Вместе со свежим воздухом и шумом камыша и звуком недалёкого боя в штаб проникло явственное гудение авиационных моторов.
— Ну сейчас мои ребята покажут япошкам!.. — Совсем повеселел Рычагов. На небе появились чёрные точки самолётов, разделённые на две группы машин по двадцать в каждой: первая шла выше и южнее, вторая со снижением — прямо на нас.
Через пару минут шум двигателей полностью заглушил все остальные звуки и невооружённым взглядом можно было легко разглядеть первую девятку атакующих бипланов с прямыми без «чайки» верхними крыльями. Ещё через короткое время от самолёта ведущей тройки отлелились десяток маленьких точек, быстро устремившихся к земле. Повторяя действия командира бомбы сбросила вся девятка.
— АО — десятые пошли… — Тоном комментатора начал Рычагов и вдруг заорал, неловко оседая на пол. — ложись!
Через секунду по всей округе загрохотали небольшие взрывы, поднимая в воздух заряды воды и песка. Мириады смертоносных осколков и гальки принялись косить осоку и камыш, пронзительно засвистели над нашими головами. Один из бойцов, отдыхавших после дежурства, спросонья пытается вскочить на ноги, но сильная рука старшины удерживает его внизу. Сверху на нас проливается грязный ливень из бурой тины, белых кореньев и жёлтого песка, забивающий глаза, уши, нос. Во вдруг возникшей тишине с трудом разлепляю глаза и прямо перед собой вижу крупного чебака, бьющего хвостом по земле.