Звук крыльев Наира раздался за спиной.
— Не делай этого! — заорал Ану.
Я же бежала к храму, чтобы пасть на колени пред темно-алыми воротами. Я распласталась перед статуей многорукой богини и взмолилась:
— Убежища!
Каменная статуя внезапно ожила и кивнула, что едва не вызвало вопль. Четыре пары рук двинулись в предостерегающем жесте и замерли. Дрожа, я оглянулась.
Кони, на которых сидели мужчины, перетаптывались у невидимой глазу линии и не могли переступить дорожку, ведущую на территорию храма. Ану верхом на драконе гневно сверкал глазами, тоже не в силах пересечь ничего, казалось бы, не значащую линию и низенький заборчик из серого камня.
Ворота храма распахнулись, ко мне вышла высокая седовласая женщина. Острые черты ее лица навевали мысли о тяжелой, полной борьбы жизни. Сероватая кожа говорила о том, что женщина или ее родственники принадлежали племени гуллах. Эти женщины-воины, предания о которых сохранились в легендах, жили на землях Востока до того, как туда прибыли маги.
— Кровавая богиня предоставляет тебе убежище, дитя.
Она протянула мне руку, кожа ее оказалась холодной и сухой. Я поднялась, с опаской заглянула в серые глаза.
— Она моя! — воскликнул Ану, дракон гневно изрыгнул пламя, перенимая настроение хозяина. — Я ввел ее в шатры свои, назвал ее своей женой.
— Слова не имеют значения, если не подкреплены действиями, — спокойный голос женщины резал словно сталь, — а Кровавая богиня не дала бы ей приют, не будь она девственницей и не бери ты ее против воли и без позволения семьи.
Я почувствовала, как краска заливает меня до ушей, но резко тряхнула головой, не позволяя чувству стыдливости помешать мыслить.
— Кто ты, дитя? — спросила женщина, поворачиваясь спиной к отряду вооруженных мужчин и Ану, будто те не имели для нее никакого значения, да они и не имели, поскольку не могли ступить на землю храма.
Мы вошли в здание, и я почувствовала, как сердце уходит в пятки. Не бежала ли я из одной западни, чтобы угодить в другую?
Внутри оказалось прохладно и темно. С полукруглых сводов равномерно капала вода, скапливаясь в небольшие ручейки, которые стекали по полу из красного мрамора, так что казалось, будто по нему струится кровь.
— Меня зовут Маримар, — ответила, оглядываясь и ожидая подвоха.
Большой зал, в который мы попали, был лишен мебели, только в центре высился резной фонтан с изображением старухи в длинном плаще с капюшоном. Вода так и плескалась в нем, переливалась через край и уходила в углубление в полу.
— Меня зовут Бат. Но я спрашивала не твое имя, а кто ты.