— Если не ошибаюсь, профессор, на земле не существует такого племени, независимо от того, живёт ли оно на самом отдалённом острове или где-нибудь в неизведанной пустыне, чью психологию вы бы не изучили самым детальным образом. Так вот, видели ли вы хоть одно племя, которое бы не носило амулетов?
По залу пронёсся лёгкий смех, несколько ослабивший напряжение. Но профессор даже не улыбнулся.
— А ведь и в самом деле нет. Никогда не видел, — после некоторого колебания ответил он.
— Чем же вы объясняете это явление?
— Что именно вас интересует?
— Не кажется ли вам, что вера в амулеты, которая существовала во все века и у всех народов, свойственна исключительно человеку?
— Да. Равно как и способность создавать мифы. Но это ещё ничего не доказывает.
— Как знать, — возразил сэр Артур. — Разве способность задавать себе вопросы, даже самые примитивные, не свойственна только человеку, одному лишь человеку, пусть самому неразвитому, самому отсталому?
— Конечно.
— А нельзя ли, — продолжал судья, — объяснить эту способность некоторыми мозговыми связями, которых нет у животных?
— Нельзя ли? — задумчиво повторил профессор. — Ведь любопытство свойственно и животным. Многие животные страшно любопытны.
— Однако они не носят амулетов.
— Да, не носят.
— Значит, если они и любопытны, то иначе, чем человек. Ведь они-то не задаются вопросами?
— Вполне с вами согласен, — ответил сэр Питер. — Отвлечённое мышление свойственно только человеку. Животным оно недоступно.
— Вы в этом абсолютно уверены? Стало быть, у животных невозможно обнаружить признаков такого любопытства, пусть даже в самом зачаточном состоянии?
— Не думаю, — ответил сэр Питер. — Такие вопросы выходят за пределы моей компетенции, но на первый взгляд… Животное смотрит, наблюдает, ждёт, что станется с тем или иным предметом, какие произойдут с ним изменения… и только. Вещь исчезает, а вместе с ней проходит и любопытство. Ни… ни этого протеста, ни этой борьбы против немоты окружающего их мира вещей. Дело в том, что любопытство животного всегда остаётся чисто потребительским, ему нет никакого дела до вещей как таковых, они интересуют его лишь в той мере, в какой соотносятся с ним самим — животное неотделимо от них, неотделимо от природы, приковано к ней всеми фибрами. Оно не абстрагируется от вещей с целью познать их извне… Одним словом, — закончил сэр Питер, — животные не способны мыслить отвлечённо. Не здесь ли в таком случае следует искать переплетение связей… специфическое переплетение, которое доступно человеку, и только человеку.
Вопросов к свидетелю не было, судья поблагодарил профессора и не стал его больше задерживать.