– Кто занимался борьбой или боксом?
Умело разведя «на слабо», тонко играя на смеси азарта и удали, предложил побороться с ним, и вытащил-таки из строя нескольких дагестанцев. Лечи среди них не оказалось, зато Мага пару раз приземлился на песок, после чего желающих не нашлось.
Леха пнул меня в бок и предложил выйти на бой, постоять за честь роты, или точнее – полуроты, вторая половина нашего коллектива сейчас на плацу шагистику изучает.
– Покажи класс, может, нас в спецназ в комендантскую роту возьмут?
Я скорчил кровожадную гримасу, на какую только способен, и зловещим шепотом процедил сквозь зубы, чтобы сержант, пасущийся неподалеку, не услышал.
– Леша, прикинься валенком и не отсвечивай. Иначе будешь все два года в карауле отдыхать, спецназовец недоделанный. Делай, как я, и ничему не удивляйся. На турнике подтянешься ровно семь раз, потом сделай вид, что сдох. Понял?
Земеля оказался человеком понятливым, но, к сожалению, не он один. Оказывается, мой авторитет среди друзей неожиданно вырос в последнее время настолько, что совет, произнесенный шепотом на ухо соседу, был услышан даже тем, кому не адресовался.
В итоге, когда капитан не мытьем, так катаньем решил выявить физкультурников старым проверенным способом, погнав всех на турник и пристращав, что тот, кто подтянется меньше всех, будет драить пол в казарме после отбоя, то неожиданно «отстающих» оказалось невероятное количество.
Кроме нас с Лехой, в компании «физически недоразвитых» обнаружилось два татарина, один шахтер и даже потомок польских магнатов, будущий крановщик Жека. Все они не смогли подтянуться больше шести-семи раз. Компанию нам разбавил лишь один честный жиртрест – Вовчик Лапшин. Впрочем, он за последнюю неделю скинул уже килограммов десять и потихоньку обретает человеческий облик.
Капитан, узрев такое безобразие, крепко и вычурно выругался, словно боцман на портовом буксире, а не офицер-пограничник, и пообещал нам все кары небесные, входящие в Устав и не входящие в него, переписал наши фамилии в блокнотик, который всегда таскает с собой, после чего дал неделю сроку на исправление «этого позора».
– И если через неделю вы не будете подтягиваться по десять раз, то будет вам взыскание, – примерно так выразился капитан Иванов, только не литературно.
Контроль за исполнением возложил на сержанта Сидоренко, который сильно расстроился от такой перспективы, и его взгляд не обещал нам ничего хорошего.
Для чего мне понадобился этот странный способ морального самоубийства? Ответ очевиден: целую неделю мы теперь будем каждый день прохлаждаться на стадионе по два часа после обеда, вместо того, чтобы маршировать на плацу. А перед присягой – это удовольствие ниже среднего, честно вам скажу. Кроме того, стадион это не только свежий воздух, отсутствие начальства, но и горячие лаваши с кефиром прямо на месте, с доставкой, так сказать.