— Этот конь — подарок, — спокойно ответил Риф.
Его состоящая из двух половин душа сейчас разрывалась.
Одна половина орквудской крови злорадствовала: люди сейчас черпали полной мерой за пренебрежение к полукровке, бывшего, к тому же, не самым умным из всех.
Вторая половина, которой он относил себя к людям, просто вопила о неправильности происходящего.
— Тебе решать, — старший орквуд молча направил дорогой гномий самострел в направлении парня. — Второго предложения не будет.
— Уф-ф, чтобы я, да ещё раз… — появившаяся из небольшого распадка Хе жадно вцепляется в отдельный бурдюк, выделенный ей орчанкой.
Меня тянет на автомате выдать перевод известной поговорки о свинье, которая известно что всегда найдёт; и которая периодически от кое-чего зарекается.
Но в последний момент спохватываюсь: это животное в местных краях считается нечистым (люди не в счёт), Хе — наполовину орчанка, мало ли… Вдруг оскорбится.
— А с другой стороны, в нашем распадке тебе скоро придётся второй отхожий ровик копать, — говорю вторую часть фразы, которую собирался сказать полностью.
— Он хотел тебя сравнить или со свиньей, или с обезьяной. Но в последний момент сдержался, — между делом замечает Асем, правящая свой орквудский кинжал на ремне.
— Как поняла?! — против воли вырывается у меня. — Ты что, мысли читать научилась?! Вообще-то, с первым сравнить хотел… Обезьяны у нас редкость; по крайней мере, в моих краях не живут. Их повадок я просто не знаю.
— Я вам кое-что рассказать должна, — нехотя признается дочь кочевого народа. — Нам тут ещё примерно день зависать, я лучше потренируюсь на вас потом. Чтобы времени не терять… — она явно на что-то решается.
— Давай уже! Рожай быстрее! — Хе, напоминающая цветом лица тот самый зелёный огурец, который она сейчас держит в руках, плюхается на кошму рядом с Асем.
— Я когда поняла, что у Вадима после стычки с магами есть проблемы, от него ночь не отходила. Я и раньше могла по коням чувствовать, где у них болит, здоровы или нет… А после этой ночи — как на разумных талант проснулся.
— Целительский? — уверенно спрашивает полукровка, впиваясь зубами в сочный овощ.
— Угу. Время от времени тела ваши чувствую, из чего состоят и как работают. А только что прострелило словно, — орчанка кивает в мою сторону. — Точно или о свинье, или об обезьяне хотел сказать. Не знаю, как объяснить, но прямо как волной накрыло…
— Хренасе, — Хе, дожевав огурец, без сил откидывается на спину. — У тебя хорошая кровь, слушай! Наследственность, в смысле. Я от своей дальней родни слышала, — она красноречиво касается собственного удлинненного уха, — что это совсем разные направления.