После обеда я согласился поговорить с Гардинером наедине. Он удивил меня, показав машинописную копию моего письма, которое «Марча» опубликовала, и заявил, что господин Хелмс хотел бы знать, как я представляю себе свои поступки. Не зная еще, что «Марча» напечатала мое письмо, я решил немного сманеврировать, чтобы убедить ЦРУ в том, что уже ничто не может остановить публикацию моей книги. Я сказал Кейту, что закончил рукопись и работаю сейчас над ее сокращением. В действительности же я закончил в то время менее чем одну треть своей работы.
Гардинер признал, что парижская резидентура (Дейв Мэрфи, бывший начальник отдела стран советского блока, теперь резидент в Париже) установила мое местожительство через французские спецслужбы. Высказав уверенное предположение, что Советы руководят мною через моего издателя, он сказал, что директора ЦРУ как раз беспокоит то, что я раскрыл в тех материалах, которые уже представил или обсуждал. Разговаривать на эту тему я отказался, однако заверил Кейта, что никаких наносящих ущерб ЦРУ разоблачений я не сделал и что, перед тем как опубликовать книгу, я представлю на утверждение ЦРУ ее окончательный вариант. Что касается письма в «Марча», то он отрицал какое-либо участие резидентуры ЦРУ в Монтевидео в выборах, однако заявил, что для проведения своей кампании Бор-даберри (бывший лидер руралистов, он победил, выступая как кандидат партии «Колорадо») получил большие суммы денег из Бразилии. Роль бразильской военной диктатуры как пособника американского империализма в Южной Америке также проявилась в правомилитаристском путче, который несколько месяцев назад произошел в Боливии.
Гардинер рассказал мне, что в сентябре этого года он поступит на учебу в Висконсинский университет для получения степени магистра по проблемам Латинской Америки. Первый раз на нашей памяти оперативный сотрудник оперативного управления ЦРУ направлялся в аспирантуру университета. Затем он вновь многозначительно спросил, разглашу ли я его фамилию и тем самым раскрою ли его в университете? Я заявил ему, что не сделаю этого, и предложил подумать во время учебы о возможности присоединения к борьбе против ЦРУ и американского империализма. В конце концов, зачем быть секретным полицейским американских империалистов, когда исчезает сама система?
Я не знал, что предпримет французская служба, чтобы угодить ЦРУ, и после встречи с Кейтом боялся, что под тем или иным предлогом буду выслан из страны, причем так, что первой остановкой в полете будет Нью-Йорк. Поэтому на следующий день я увез сыновей в Испанию, чтобы провести там последнюю неделю каникул. Сейчас я продолжаю писать здесь, стараясь быстрее закончить книгу; я должен быть осторожным, чтобы избежать провокаций. Не знаю, сработает ли мой блеф и предпримут ли против меня меры французская служба или ЦРУ. Мне не следовало бы писать письмо в «Марча».