Воспоминания о Л. Д. Ландау (Зельдович, Гинзбург) - страница 202

Я и теперь помню, как мне было страшно отправиться к Льву Давидовичу. Но на этот раз я решил помощи не просить, не обратился даже к В. Л. Гинзбургу, знавшему мою работу и относившемуся к ней положительно.

Решил всю чашу испить сам, а потом буду рассказывать избранные места… Наконец, собравшись с духом, позвонил Льву Давидовичу и сказал, что прошу встречи с ним для обсуждения важной для меня задачи. В ответ было — приезжайте сейчас.

Дорога была знакомой, но страха это не уменьшало.

Поднявшись на второй этаж, в знакомый кабинет квартиры Л. Д. Ландау, я отсек все пути к бегству и тут же выпалил: «Ваша формула не согласуется с опытом. Вы пренебрегли термодинамической величиной… мой вывод учитывает все термодинамические величины…»

В моей руке подрагивал листок бумаги, где были сделапы все нужные выкладки.

Пока я говорил, Лев Давидович сосредоточенно смотрел на меня. Мы оба стояли около его углового дивана, и тут через две-три минуты произошло невероятное — он сказал: «Никому не прощается пренебрежение термодинамической величиной. Вы правы — точная формула должна быть другой». Лев Давидович бросил взгляд на мой расчет, кивнул головой, и вопрос был исчерпан.

Он сел на диван и пригласил меня сесть. Легко возник разговор, но мной овладела столь сильная эйфория, что я этого разговора не помню. Я сидел не на диване, а на облаке.

Лев Давидович легко общался на разные темы с людьми, ему знакомыми даже в такой малой степени, как, например, было знакомство со мной. Поначалу его авторитет крупнейшего физика сковывал меня в разговоре, но он вел себя настолько просто, естественно, без всякого чванства и сознания своей исключительности, что вскоре разговор шел легко и скованность испарилась.

В 1952 г. мы случайно встретились в Терсколе, когда Лев Давидович вместе с Е. М. Лифшицем ждали возможности подняться на Ледовую базу (3900 м над уровнем моря), и разговор возник как между хорошо знакомыми людьми.

Вероятно, его ученики подробно расскажут о туристских увлечениях учителя. Мне кажется, он любил горы. Слабое свидетельство тому и моя встреча с ним в Терсколе, и имеющаяся у меня фотография, на которой запечатлены Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшиц у машины и И. Е. Тамм с рюкзаком за спиной на фоне сванских башен в Местии. Ландау было, по-видимому, физически трудно двигаться с рюкзаком по крутым склонам, и он предпочитал забраться как можно ближе к красотам горной природы, пока туда можно было сравнительно легко попасть.

Мне представляется, что эмоциональная сторона его личности была сильно развита.