Рин молчит, и, чтобы неловкость не разрослась в пропасть между нами (только этого мне еще и не хватало), я накрываю ее руку своей.
– Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали, – говорю тихо. – Ты, твои мама и папа. Сэфл.
Подруга кусает губы, а потом неожиданно обнимает меня так крепко, что на миг становится нечем дышать.
– Знаешь, – говорит мне в шею, – если я сейчас разревусь, никогда себе этого не прощу.
– Почему? – спрашиваю тихо севшим голосом. Потому что сама близка к тому, чтобы разреветься.
– Потому что Ринара Рибельгар не плачет!
– Оу, – тихо говорю я.
А потом осторожно обнимаю ее в ответ. Рядом с Рин я чувствую. Так же остро, как до всего этого. Временами мне начинало казаться, что из меня вытряхнули все чувства, просто ссыпали в мешок, как осколки льда, и выбросили на солнце, сейчас же я понимаю, что нет. Все они живы, просто я слишком глубоко их запечатала, и пусть лучше так будет какое-то время. Какое-то время, пока я не смогу снова чувствовать как раньше.
– Так, все. – Она отстраняется. – Хватит соплепускания. Давай-ка лучше о хорошем.
Мы говорим о хорошем. Болтаем о всякой ерунде, вспоминаем смешные моменты, которые пережили вместе. Сколько их было… Мы говорим, говорим, говорим и говорим, пока наконец у Рин не начинают слипаться глаза. Она засыпает под мою болтовню, тогда я укутываю ее пледом и поднимаюсь. Вряд ли я сегодня засну.
Наверное, такой и впрямь могла бы быть ночь перед свадьбой.
Перед моей свадьбой.
Я стою у окна, чувствуя вползающую в тело уже привычную дрожь. В последнее время меня часто бросало в озноб ни с того ни с сего. Первые несколько раз я думала, что простудилась, но градусник показывал нормальную температуру, даже чуть ниже обычного. Потом я привыкла. Возможно, это последствия того, что сделал Торн – в тот вечер, когда рассказал мне об Эллегрин. А может быть, просто давление. Давление у меня, к слову, теперь постоянно низкое. Перед защитой я кувыркнулась в обморок, в медпункте ХГУ меня и осчастливили тем, что мне нужно обратиться к врачу.
Разумеется, ни к какому врачу я не пошла – когда? Теперь уже пойду в Рагране, если все это не пройдет.
До утра я успела постоять, полежать, посидеть, походить по комнате, посмотреть на сладко сопящую Рин, завернувшуюся в плед. Когда она проснулась, совершенно неудивительно, что меня уже слегка шатало. Правда, к этому моменту я благополучно заползла на кровать (я же не самоубийца – признаваться Ринни в том, что не спала всю ночь).
– Ух… – Она потирает глаза, потягивается и поворачивается ко мне. – Когда я вырубилась?