Но сеанс облучения окончился. Потухли красные лампочки, в кабинет вошли доктор Кроумэн и шеф клиники, известный профессор-онколог со свитой врачей, и в ту же минуту на лицо больного словно надвинулась маска, которую он носил всю жизнь. Оно стало холодным, непроницаемым и властным. Больной опять превратился в сеньора Луиса Фернандес де Арготе.
…Уолтер Кроумэн возвращался в отель. Автомобиль мягко покачивал доктора, нагоняя дремоту. Уолтер боролся с ней, снова и снова вызывая в памяти рентгеновские снимки, оскаленные зубы кардиограмм, показания многочисленных анализов. Уолтер представлял себе и живую картину, которую отражали эти показания. В организме сеньора Луиса возникли клетки, не контролируемых нервной системой. Почему они возникли — наука пока не установила. Он вспомнил горячие, даже слишком горячие опоры на факультете. Там были представители многих направлений.
Вилли Теллер доказывал правильность теории многопричинности:
— Рак возникает как болезненная реакция организма на внешние раздражения.
— Чепуха! — убедительно возражал его брат, Грэхем Теллер. — Медицина знает тысячи случаев, когда точно такие же длительные раздражения не вызывают неоплазмы[1]. Вирус рака существует в организме в латентном[2] состоянии. Затем внешний толчок — и вирус начинает бурно размножаться, отравляет клетки продуктами своей жизнедеятельности, вызывает их перерождение.
Уолтер так же, как Грэхем, уверовал в паразитическое начало рака и думал, что этот паразит — вирус или ультравирус — может постоянно изменяться. «Мы говорим лейкоцит. Но это в момент видимости данный организм то отношению к нашему организму — лейкоцит. А в следующую минуту что? Мы говорим фаг. Но это тело только сейчас фаг. Оно разрушает бактерию и выходит из нее. А потом чем оно становится по отношению уже не к бактерии, а к нашему организму? С каждым новым изменением клетки может изменяться и вирус, и всякий раз мы увидим новую картину… Наши глаза смотрят в пространство, и поэтому каждую новую жизнь мы ищем там. Но ведь то, что мы ищем, может быть и не новой жизнью, а просто ее новым проявлением».
Их спор и сегодня еще не окончен. Правда, уже выделен вирус некоторых видов неоплазмы. Румынским ученым удалось, например, обнаружить вирус мышиной саркомы. Но почему же не удается обнаружить агента других видов злокачественной опухоли? Может быть именно потому, что все ищут их в пространстве, а не во времени? Ответа нет, а неоплазма шествует по Земле.
Ни одна война не приносила столько жертв — больше двух миллионов погибших ежегодно.