— Не уверен, что это хорошая идея, мам, — сказал я тихо, хоть уже и вылез из кровати.
— Сынок, — она тяжело вздохнула. — Не знаю, почему ты так категоричен в этом вопросе, но уважаю твое решение.
— Спасибо.
— Но если ты не приедешь на рождение ребенка Ани, то никогда не простишь себя, как и она тебя.
Я тяжело сглотнул.
— Я скоро. Дай мне пятнадцать минут.
— Хороший мальчик, — мама повесила трубку, а я бросил телефон на кровать, затем поднялся, чтобы достать чистую одежду из шкафа.
Когда подъехал к дому родителей, повсюду был включен свет, а машина дяди Майка стояла на подъездной дорожке.
— Ох, хорошо, что ты здесь. Поехали! — позвала мама, когда я открыл входную дверь. Вся семья начала вываливаться из дома. Дядя Майк и тетя Эли, мой отец, Тревор, Ани, и последняя мама.
— Я поеду с Ани, — объявила мама.
— Я тоже, — тетя Эли поцеловала дядю Майка и направилась к внедорожнику Ани.
— Увидимся, — сказала Ани Тревору с дрожью в голосе.
— Все будет отлично, — заверил он ее, притянув в крепкие объятия.
Она прошла мимо к машине, но даже не взглянула в мою сторону. Я почти потянулся, остановить ее, но встретился взглядом с Тревором и вместо этого сжал руки в кулаки по бокам.
— Возьму свой грузовик, чтобы я мог уехать утром, — сказал Трев.
— Я поеду с тобой, — ответил Майк, уходя.
— Похоже, остались только мы с тобой, — сказал мой папа. — Возьмем мою машину?
Я кивнул и последовал за ним к его грузовику, забравшись на пассажирское сиденье.
Поездка была долгой. Папа молчал, пока мы слушали кантри из стерео, и был рад тишине. Я не был уверен, что мог связно говорить. Мои руки ужасно потели, и к тому времени, как мы подъехали к больнице, я весь дрожал.
— Эй, — сказал папа, когда увидел, что я не сдвинулся с места, хотя он уже открыл дверцу со своей стороны. — Все хорошо?
— Да, — я резко кивнул, уставившись на цементную стену перед машиной.
Он снова закрыл дверь и откинулся на сиденье.
— Не хочешь рассказать, почему прикидываешься статуей?
— Я в порядке.
— Знаешь, — сказал он через минуту, устраиваясь поудобнее на своем сиденье. — Когда Лиз рожала Кэти, я был в полном раздрае.
Я не ответил.
— Потел и дрожал. Одна из медсестер в итоге дала мне футболку от медицинской формы, так как моя была пропитана потом, — хохотнул он.
Я молчал.
— Нервничать — это нормально.
Все ещё ничего.
— Все будет хорошо, Абрахам, — сказал отец осторожно, отчего ком встал у меня в горле.
— Если что-то случится, Ани будет раздавлена, — наконец, выдавил я из себя, все еще глядя в лобовое стекло.
— Ничего не случится.
— Ты этого не знаешь, — сказала я так тихо, неуверенный, услышал ли он меня.