Нет, не в порядке. Я не знал, когда хоть кто-то из нас будет в порядке.
— Алекс попытается приехать домой, — ответил я вместо этого.
— Хорошо.
Следующие пару часов мы провели в гостиной, получая звонки от моего брата и сестры. Алекс и Кейт хотели прилететь следующим утром и звонили родителям, когда забронировали рейсы.
Ариэль проснулась, ее покормили, и затем она снова уснула. Мама задремала минут на пятнадцать, затем резко подскочила, когда звонил телефон. Ани расхаживала туда-сюда.
Наконец, около часу ночи отец заставил маму идти спать.
— Мне стоит отвезти Ариэль домой, — сказала Ани, глядя на малышку.
— Я поведу, — предложил, когда отец вернулся в комнату.
— Вы можете остаться на ночь у нас, — сказал папа, потирая залысину.
Я привык считать, что она появилась из-за того, что он потирал это место, когда беспокоился или злился на кого-то из детей. Мы с Кейт и Алексом называли ее «встревоженным местом».
— Она уснула почти на всю ночь, — ответила Ани, пожимая плечами. — Мне стоит отвезти Ари в ее собственную кроватку.
Папа кивнул, а Ани приготовилась уходить. На прощание мы оба обняли его и пообещали вернуться утром.
Я одновременно испытал облегчение и тяжесть, покидая дом.
Шок медленно превращался в горе.
Мы молчали всю дорогу до дома Ани. У меня не было, что сказать, как и у нее. Я остановился на подъездной дорожке, и мы молчали, когда я нес Ариэль до дома. Молчали, когда я целовал Ариэль на прощание. Молчали, когда я притянул Ани в объятия и чмокнул в волосы.
Молчали, когда я уходил.
Я доехал до своего дома, но прежде чем открыл гараж, развернулся и поехал обратно.
Ани встретила меня у входной двери, как будто ждала моего возвращения. Она забралась в кровать, отвернувшись, а я разделся и обнял ее сзади.
Мы молчали даже тогда.
* * *
Когда Ариэль проснулась в семь утра на следующий день, мы собрались и снова отправились в дом родителей. Мы не обсуждали тот факт, что я провел ночь у Ани, или что поменял Ариэль подгузник и кормил ее из бутылочки до того, как Ани вылезла из постели.
Весь день пролетел за телефонными звонками. Говорить людям о том, что Генри умер, не становилось легче, не важно, сколько раз я это сказал, хотя ни один звонок не был таким болезненным, как звонок Алексу.
В полдень я забрал его в аэропорту, и к тому времени, как мы добрались до дома, дядя Майк и тетя Эли были уже у нас. Тетя выглядела как зомби, перемещаясь по кухне мамы, бесконечно наполняя чашки с кофе и вытирая стол. Она не останавливалась, даже когда мы с Алексом подошли ее обнять. От этого мне стало не по себе. Она была здесь, в то время как ее разум далеко от нас.