Лавируя между набиравшим силы потоком единения с природой, я дошел до Арбатской площади, привычно поглядел на отражения в витрине, нырнул в проходной двор, но прошел его не насквозь, а через неприметную дверку оказался в соседнем дворе, вернулся на улицу, зашел в книжный магазин, огляделся и, наконец, зашел в меблированные комнаты “Елабуга”.
В шестом номере меня уже ждал сам Виктор Михайлович Чернов.
Вот повезло ему со внешностью, ровно то, что для подпольщика нужно - типично русацкое лицо, нос картошкой, надеть картуз, нырнуть в толпу и поминай, как звали. Разве что карие глаза, но и таких полным-полно.
С будущим лидером эсеров мы очень неплохо договорились, он в этом смысле оказался полной противоположностью Плеханову. Общероссийская социалистическая газета? С нашим удовольствием. Издание книжек “Революция для чайников”? Комиксы-лубки? Сколько угодно, поскольку сам столкнулся с проблемой обеспечения “летучих библиотек” современной нелегальной литературой. Нет, так-то они большие молодцы, на имеющихся ресурсах большое дело подняли, пустив среди крестьянства “изданные с дозволения цензуры”, но правильно подобранные книги типа “Спартака” Джованьоли, “Овода” Войнич или костомаровского "Бунта Стеньки Разина".
Более того, мы с Черновым совпадали в том, что необходимо создавать массовое народное движение, основу революционной пирамиды, включающее не только пролетариев, но и “трудовое земледельческое население деревень”, как он сам называл крестьянство.
А вот со взглядами на террор мы разошлись.
- Я в будущем, когда мы соорганизуемся, предполагаю действие народовольческим методом.
- И что вам это даст? “Народная Воля” была уж куда как эффективна, даже царя угрохали, а толку никакого. Стоило государству только закрутить гайки потуже и вуаля - почти два десятилетия тишины.
- У народовольцев террор был самодовлеющим, я же представляю его себе как революционную запевку солистов, чтобы припев был тотчас же подхвачен хором, то есть массовым движением, которое во взаимодействии с террором перерождается в прямое восстание.
- Да почему же вы все так зациклены на восстании? Это - крайний, крайний, вы понимаете? метод, когда уже не осталось никаких других. Битье всех горшков в доме, фигурально выражаясь. А у нас есть и агитация, и пропаганда, и артельное движение, то есть создание ячеек социалистического общества, да то же образование, в конце концов!
Сидя на скрипучих стульях у колченогого стола, на котором стояли две бутылки с дешевым вином, закуска и стаканы с ложками-вилками, мы вели разговор почти шепотом, прерывая друг друга касаниями рук.