Зубатов был раздражен, если не сказать зол.
- У вас, Михаил Дмитриевич, поразительная способность влезать в неприятности. Будьте любезны впредь остерегаться огласки… - металлическим тоном выговаривал мне полицейский.
- Непременно. В следующий раз я просто пришибу мерзавцев нахрен. - я тоже начал раздражаться. Кстати, а почему я не ношу с собой Смит-Вессон? Надо бы носить, попривыкнуть к нему, может, еще и кобуру подправить придется. Да и трость покрепче не помешает.
- Ну, знаете ли!
- Да, знаю! - резче, чем следовало ответил я. - Вот вы спрашивали меня, почему революция неизбежна - так вот почему. Потому что ежедневно, ежечасно этот ваш “общественный темперамент” измывается над униженными и оскорбленными, как их называл Достоевский.
- Так это по всему миру так!
- Вот именно поэтому в гимне Интернационала и поется “ВЕСЬ МИР насилья мы разрушим до основанья”.
Зубатов задумался.
А я вдруг решил распропагандировать его. Нет, не перевербовать, это пока вряд ли, а вот кое-какие идеи подкинуть и пропихнуть это да. Поначалу, конечно, он будет отбрыкиваться, но как там - гнев, отрицание, торг, депрессия и принятие? И капля точит камень, а мужик он умный, ситуацию с рабочими видит своими глазами и подтверждения тем идеям будет получать ежедневно. Ну а дальше… из полиции его рано или поздно попрут, с такими-то амбициями, невзирая на мои пророчества, и вот тут уже можно будет задуматься о вербовке - движению такой консультант, знающий агентурную работу изнутри, ой как полезен будет. Вон, вроде бы Джунковский помогал Дзержинскому строить НКВД, но так это после революции было! Чем черт не шутит, а?
В тот день я давил именно на униженное положение трудящихся. Что эксплуатация есть во всем мире и даже похлеще, чем в России, но нигде нет такого хамского отношения “Тит Титычей” к работнику, к его жизни, семье, детям. Помянул про кошмарную смертность в младенческом и раннем возрасте, про адские условия для детей на фабриках, невзирая ни на какое законодательство. Добавил про то, что лет через двадцать эти дети войдут в силу - каково будет жить в стране, где каждый рабочий или крестьянин ненавидит власть?
Шеф охранки слушал не перебивая, только постукивая карандашом по столу, а когда я утомился и закончил свою филиппику, тихо спросил:
- Выговорились?
- Да, Сергей Васильевич, выговорился. Тяжело, знаете ли, наблюдать все эти “ужасы прежнего режима” вживую, после жизни в куда как более справедливом обществе.
- Ну и хорошо. Будем считать, что с этим мы покончили и вы успокоились.
Успокоился, ага. До следующего эксцесса. Но ничего-ничего, я тебе на мозг еще долго капать буду, есть у меня в запасе еще и неподсудные великие князья, и кухаркины дети, и выкупные платежи и дохренища других проблем. А то ишь, привыкли тут булкой хрустеть.