На самом-то деле, как я уже говорил, до опушки оставалось немного. Бильбо мог бы сообразить, что могучий дуб, на который он забрался, растет на дне широкой лощины – поэтому с его верхушки казалось, будто деревья вокруг до краев заполняют огромную чашу, но даже с самых верхних веток нельзя было заглянуть за ее край, чтобы увидеть, как далеко простирается лес. Но хоббит не понял этого и полез вниз с тяжелым сердцем. Исцарапанный, потный и совершенно несчастный, он спустился, наконец, во мрак леса и долго не мог ничего различить вокруг. Выслушав Бильбо, гномы тоже пришли в отчаяние.
– Лес тянется во все стороны без конца, без конца, без конца! Что же нам делать? Что толку было посылать хоббита? – жаловались они, словно Бильбо был во всем виноват. Они заявили, что им плевать на бабочек, и лишь еще сильней разозлились, услышав о свежем ветерке, играющем наверху, куда гномы все равно не могли взобраться.
В тот вечер они доели последние крохи припасов, оставшиеся в мешках. Проснувшись наутро, путешественники обнаружили, что, во-первых, они по-прежнему нестерпимо голодны, а во-вторых, оказалось, что идет дождь и на ковер прошлогодней листвы кое-где с глухим стуком падают тяжелые капли. Однако дождь только напомнил путникам, что им, кроме всего прочего, невыносимо хочется пить, но не помог утолить жажду: нельзя смочить пересохшее горло, стоя под сенью исполинских дубов и выжидая, не скатится ли на язык случайная капля. Единственную радость им неожиданно доставил Бомбур.
Он вдруг проснулся, сел и почесал в затылке. Бомбур никак не мог взять в толк, где он и почему он такой голодный: он забыл все, что произошло с того давнего времени, как они выступили в поход. Последнее, что он помнил, – чаепитие в доме хоббита. Лишь с огромным трудом гномам удалось убедить Бомбура, что они говорят истинную правду, рассказывая о приключениях, которые им пришлось пережить с той поры.
Узнав, что есть нечего, Бомбур сел на землю и заплакал, потому что от голода совсем ослабел и ноги у него подкашивались.
– Зачем только я проснулся! – всхлипывал он. – Я видел такие прекрасные сны! Будто я гулял по лесу, вроде этого, только было светло – на деревьях горели факелы, на ветках качались светильники, вокруг пылали костры и шел пир горой, без конца! И там был лесной король в короне из листьев, всюду звенели веселые песни, а какие были на пиру яства и вина, я просто описать не могу!
– Не можешь – и не надо, – сказал Торин. – А не хочешь говорить ни о чем другом, так лучше уж помолчи! Нам от тебя и так одни неприятности. Если бы ты не проснулся, пришлось бы оставить тебя в лесу досматривать эти дурацкие сны! Думаешь, легко было тебя тащить, хоть ты и похудел, пока спал впроголодь!