— Под надзором правительства? — уточнил я.
— Конечно, по-другому это невозможно.
Рабочие внизу расшумелись, завизжала угловая шлифмашина, застучали молотки. Начали разбирать самый крупный подиум, не заботясь о том, чтобы сохранить части конструкции целыми.
— Я входил во вторую группу, — сказал Джим. — В восемь лет попал в детский дом, или как они его называют, в центр развития. Был самым старшим в группе. Тяжёлое, но самое счастливое время детства. Поездки в летние лагеря на природу, походы, уроки выживания. Учителя говорили, что воспитают из нас прекрасных граждан, способных защищать страну. И мы с радостью учились. Потом была служба в армии. Пять лет и шесть войн. Бесчисленные военных конфликты. Из двадцати пяти детей группы, одной большой и дружной семьи, до конца службы добрались двадцать два. Помню, как мы праздновали последний день службы. В большом зале, с выпивкой, музыкой. Делились планами на жизнь. Нас переполняла сила, мы были абсолютно уверены, что лет через пять сможем добраться до уровня мастера, попасть в крупный клан, жить…
Джим вынул из кармана неровный железный шар, большое похожий на небольшое яблоко. Он с силой сжал кулак и шар начал деформироваться, словно был сделан из твёрдого пластилина. Этой технике он научил меня, когда я вплотную приблизился к уровню мастера. Но вот так легко расплющить в руке железо, мне даже сейчас не под силу.
— Первой вспыхнула Лин. В тот самый вечер. Не выдержала давление силы. Сгорела за пару дней в госпитале. И в течение года они все ушли, — он окончательно раздавил шар, разделив его на две части, гулко упавшие на пол бесформенными кляксами. Мы знали, что нас пичкают химией, ускоряющей развитие силы. Но не подозревали, что она убьёт всех вот так, почти одномоментно. Я не помню конец года, как весь следующий… Мы летели из Австралии на Филиппины, а оттуда должны были переправиться в Японию. Какие-то очередные эксперименты. Большой самолёт, перевозивший оборудование и научных специалистов. Я случайно подслушал разговор, что они собираются сформировать ещё одну группу, рассчитывая на долгосрочную перспективу. Говорили о новых лекарствах, живо обсуждали, с какого возраста детский организм сможет их перенести.
Джим снова замолчал. Я его хорошо знал, даже слишком, но сейчас мне показалось, что это совсем другой человек. Такое чувство, что ты находишься рядом с паровым котлом, у которого сломался защитный клапан спуска пара.
— Я их всех убил, — сказал Джим, — но самолёт продолжал лететь. Пришлось сломать его.
— Это очень грустная история, — я положил руку ему на плечо. — Значит, мистер Олдс виновен в смерти твоих друзей? Центр развития, про который ты рассказывал, далеко?