— И куда я попала? — с тоской иногда вопрошала я себя, но тут же отмахивалась от сожалений. Что в них толку, если уже ничего не изменишь?
Ашит выполнила обещание, она начала знакомить меня с травами, которые имелись у нее в изобилии. Рассказывала, какая от чего лечит, и как правильно ее собирать. Я слушала, кивала и понимала, что почти ничего не могу запомнить, потому что моя голова была занята вовсе не травами. Я не была уверена, что хочу одинокой жизни шаманки. Татуировка на лице была сущей мелочью в сравнении с существованием отшельника, судьба которого в служении Белому Духу. Его мир на моих плечах казался ношей, которую я не желала нести. Потому я готова была признать справедливость слов своей матери насчет обучения — душой я к этому была не готова.
Она, словно читая мои мысли, одобрительно кивала головой и продолжала рассказывать свои истории, знакомя с обитателями земель Белого Духа. Так и протекали день за днем. Даже с Урушем я теперь мало играла, к нашему с ним сожалению, просто времени на забавы почти не оставалось. Моя мать учила меня готовить, рассказывала об узорах на одежде, и что они означают. Это было важно, потому что от орнамента зависело положение человека в обществе. И цвет одежды, и прическа, и количество украшений — это всё показывало статус того, с кем мне придется столкнуться. Из всего этого я сделала вывод — больше прятать меня не будут. Это даже принесло некоторое волнение и предвкушение от встречи с кем-то, кроме Ашит.
Однако дни чередовали один другой, а к нам никто не спешил прийти, ни за советом, ни за помощью. А сама шаманка никуда не выбиралась — ей это было не нужно. Ее кладовые были полны, а для общения появилась я, хотя уверена, что и без меня она бы не страдала от одиночества. А вот мне ее одной уже было мало…
Но было еще кое-что новое — сны. В них начал появляться смысл. Они уже не казались мне метелью, сводившей с ума хаосом образов. Рваные клочья видений вдруг превратились в картинки, которые можно было рассмотреть и вникнуть в то, что они мне показывают. И пусть пока это были лица, казавшиеся смутно знакомыми, какие-то места, где я, кажется, бывала, но они были ценны уже тем, что давали надежду на то, что однажды я пойму, кем являюсь, и что произошло со мной. И я благодарила Белого Духа за то, что услышал мою просьбу, потому что первый такой сон я увидела в первую же ночь после того, как мы побывали в его пещере. Сон-воспоминание и сегодня решил побаловать меня новым образом…
— Да быстрей же ты, копуша, — ворчала черноволосая девушка, сердито смотревшая на меня.