— Я не хочу, чтобы меня хватали и поднимали вверх, — упрямлюсь я. — Это нехорошо… и нескромно. И я устала!
— Я буду вынужден сообщить о вашем упрямстве, — отвечает учитель танцев. — Ваша матушка будет недовольна, а батюшка…
— Какой же вы все-таки ябеда, — фыркаю я, топнув ногой. — Ну, хорошо, учите меня вашему глупому лагстому.
— Этикет не может быть глупым, — с едва заметной улыбкой отвечает мужчина. — Он придуман для умных и образованных людей. И вам это должно быть известно не хуже, чем мне. Приступим…
— Ох, — выдохнула я и замерла на месте, рассеянно глядя на облачко пара, вырвавшееся из моего рта. — Лагстом…
Этот танец вдруг так ярко предстал перед моим внутренним взором, каждое па. Танец, который я не танцевала ни разу с тех пор, как ему научилась… кажется, потому что он вышел из моды еще до того, как я оказалась на своем первом балу…
— Благодарю, — машинально прошептала я. Правда, это воспоминание, как и предыдущие было, по сути, пустым. Ничего особо важного оно мне не сказало, кроме того, что я была, пожалуй, несколько своенравна и упряма
И только сейчас я поняла, что Уруша рядом нет. Отбросив снежок, я огляделась и заметила борозду, оставленную турымом. А затем я услышала его ворчание и пошла по следу. Так я обошла вокруг дома, время от времени подзывая зверя, но он не спешил ко мне. Я всё еще была поглощена последним воспоминанием, хоть и не видела в нем толка, но это было моей жизнью, а значит, даже малозначимый эпизод нужно было обдумать и сберечь. Теперь это было моим сокровищем.
Я так и шла по дорожке, которую проделал турым своим телом, но почти не замечала ее. И только новое ворчание зверя заставило меня очнуться. Вскинув голову, я воскликнула:
— Что за игры ты сегодня затеял, Уруш? Прячешься от меня?
Однако турыма рядом не было. Покрутив головой, я приставила ладонь козырьком к глазам, прячась от слепящей белизны, и увидела его шагах в десяти от дома. Зверь не обернулся. Он смотрел перед собой и порыкивал.
— Что там, мальчик? — спросила я, приблизившись.
И турым заревел. Я еще никогда не слышала от него этого хриплого гулкого звука, разнесшегося по окрестностям трубным гласом.
— Да что… — начала я и осеклась, закончив сиплым: — Боги…
Снег вдруг зашевелился и осыпался с трех мохнатых тел, поднявшихся на лапы. Рырхи. Три зверя слажено шагнули в нашу с турымом сторону, и он заревел снова, а затем сорвался и помчался прочь, оставив меня наедине с хищниками. Я судорожно выдохнула и сделала шаг назад. Рырх, шедший на острие живого треугольника, зарычал и оскалился. Он пригнул голову к земле, став еще более опасным и пугающим.