— Прошу простить, — буркнул какой-то мужчина, едва бросив на меня непроницаемый взгляд.
— Пф, — все-таки фыркнула я ему след и снова растянула губы в фальшивой улыбке.
Радовало одно — рядом не оказалось никого из знакомых. Вести беседу вовсе не хотелось. Хотелось уже преодолеть остаток пути и занять свое место. А после дождаться окончания богослужения и вернуться назад, чтобы выдохнуть перед балом, который давали мои родители. И знаете, почему я ждала его с радостным предвкушением? Да потому что ради него выходить на переполненные улицы уже будет не надо. Впрочем, к вечеру такой толчеи быть уже не должно.
Наверное, мне просто не хватало простора. Мне нравилось в королевской резиденции чувствовать свободу во всем: в поведении, в передвижении, в этикете. И пусть ограничения и правила оставались, но они сводились до тех пределов, когда душа отдыхала. Это будто узник, выпущенный на волю после долгого заточения. А сегодня было ощущение, что бедолагу кинули даже не в темницу, а в каменный мешок без окон и малейшего проблеска света. И этим бедолагой была я… Прости меня, Верстон.
Однако и моим страданиям пришел конец. Когда показались голубые стены храма с позолоченной крышей, я возликовала и расправила плечи. Даже улыбка превратилась из натянутой в искреннюю. И оставалась такой, пока мы не вошли в ворота. Здесь уголки моих губ опустились вниз, потому что храмовый двор был уже заполнен людьми. Где-то среди них должен был находиться глава нашего рода. А еще магистр Элькос, Фьер Гард и Олив Дренг, которых привели сюда не только вера, но и обязанности.
Повертев головой, я поняла, что высматривать знакомых смысла нет, сделать это было попросту невозможно. Нет, мы не остались бы на улице во время богослужения, храм был рассчитан на несколько тысяч верующих, просто заходили внутрь без суеты, степенно и неспешно, успевая раскланиваться с другими верующими и поздравлять их с великим праздником. В результате, во дворе уже волновалось настоящее человеческое море.
— Как же восхитительно, — прошептала мне Амбер, сияя восторженным взором.
— Толчея? — мрачно вопросила я.
— Храм, — сестрица укоризненно покачала головой.
— Храм красив, — не стала я спорить.
Постепенно вереница знати продвигалась, и мы вместе с ней. Не могу сказать, сколько прошло времени, но из-за отсутствия суеты и попыток кого-либо пролезть побыстрей вперед, надолго мы во дворе не задержались. И когда вошли в широко распахнутые позолоченные ворота храма, я поняла, что внутри стоять будет свободней, чем на улице, потому что тут действовал примерно тот же принцип, что и в театре.