— В Дренге я тоже не вижу мужчины, как и в бароне Гарде, о котором я имела честь упоминать, будучи у вас в гостях, — с ноткой раздражения ответила я. — И его сиятельство, и его милость — являются моими друзьями и не больше. Так вот в отношении вас я чувствую то же самое. Мы смогли бы подружиться, и я готова стать самым преданным поклонником вашего таланта, но никак не женой. Вы не сможете дать мне того, чего я хочу, в вас нет того, что меня привлекает, вы не тот, кто может заставить мое сердце биться чаще, и потому я говорю — нет. Нет, ваше сиятельство, я не даю согласия на наш брак. Более того, даже граф Доло не сумеет повлиять на меня, и не станет этого делать. Он тоже дал мне слово позволить выбрать супруга по сердечной склонности, но даже если бы дядюшка решил нарушить свое обещание, то есть тот, кто не одобрит нашего брака. А ему перечить могут только Боги.
— О чем вы? — озадачился Элдер.
— О том, граф, — мы одновременно повернули головы на звук голоса и обнаружили, что музыканты уже замолчали, и кавалеры отвели своих дам на их места. Только мы остались стоять посреди зала, а рядом с нами Олив Дренг, успевший проводить Амберли. — Баронесса говорит о том, что ее выбор одобряет не семья и не глава рода. Его Величество принял в баронессе живейшее участие, как в любимой фрейлине своей тетушки, и потому разрешить ее замужество может только он. Это воля государя, и не нам судить о ней. Позволите ли, ваша милость?
Он протянул ко мне руку, и я вложила в его ладонь свою. После посмотрела на ошеломленного Элдера Гендрика и чуть виновато улыбнулась:
— Вы, наверное, чудесный человек, ваше сиятельство, я еще мало знаю вас. Но если вы готовы принять мою дружбу, то я с радостью дарую вам ее. Но большее… простите, не могу. Не таите на меня обиды, я была с вами честна.
— Танцевать? — спросил меня Дренг, когда мы отошли от моего несостоявшегося жениха.
Я отрицательно покачала головой и указала взглядом на дверь:
— Увеселения танцами не заканчиваются. Идемте, я покажу вам всё, что приготовили мои родители.
— С удовольствием, — улыбнулся королевский любимец, и мы покинули бальную залу, оставив за спиной сияющую от удовольствием Амберли, моих родителей, гостей и человека с разбитым сердцем, которого мне было искренне жаль, но обманывать его было жестоко и неприятно. И хоть я мало знала Элдера Гендрика, но интуиция говорила мне, что я не ошиблась в своей оценке его качеств. В любом случае, его раны врачевать будет кто-то другой, но не я. Мне было о ком позаботиться — о себе. Мое собственное сердце змеилось трещинами…